— Перед тобой что ли? — дерзит она. И это меня дико раздражает.

Хватаю другой рукой узел на полотенце. Бесит эта её заносчивость. Хочется сбить с неё спесь, чтобы не забывалась.

— Ну и что ты сделаешь? — язвит она. Задирает меня, как обычно.

— Смелая такая? — вкрадчиво спрашиваю я, дёргая её к себе.

Смит хмурится, кажется, до неё доходит, что ещё одно движение — и она будет стоять здесь передо мной абсолютно голая.

Цепляется ладонями за мою руку. Испугалась, отлично.

— Ищу значит я свои бейсбольные карточки, а нахожу письма от психически нездорового идиота.

— Отдай!

— Что за больной придурок пишет тебе эту ахинею?

Она молчит, всё ещё пытаясь отлепить мою руку от узла на махровом полотенце.

— Отпусти! — злится, смотрит исподлобья.

Смеюсь, разжимая пальцы.

— Струсила, ну конечно. Избавь меня от этого! Чего я там не видел…

Заливается краской, видимо вспоминает наше «знакомство» в этой же комнате.

— Просто верни мне их и убирайся! — гневно произносит она, исчезая в недрах шкафа. Хватает шмотки, уходит в ванную, но уже через пару минут возвращается одетая.

Я всё ещё сижу развалившись на кровати, и этот факт явно выводит её из себя.

— Пошёл вон! — требует Дженна.

Медленно смотрю на неё снизу вверх. Короткие шорты, майка, облепившая полушария груди, мокрые волосы и тот самый взгляд, что предназначается только одному человеку — мне. Смесь равнодушия, холода и ненависти.

— Думаю, — тяну я, — стоит показать это отцу…

Вижу, как расширяются от ужаса ее зрачки, Дженнифер нервно сглатывает и хмурится, а я начинаю подозревать, что она действительно скрывает что-то существенное.