— Нет, нет, нет. Ты никуда не пойдешь, — объявила я, возвращая его обратно. — Послушай, думаю, что в этой жизни ты сделал достаточно плохого, чтобы хватило на десять жизней. Но поскольку я здесь только благодаря Агонии, я заставлю тебя заплатить за то дерьмо, что ты вытворял с ней.

Он смотрел на меня глазами полными страха, и мне пришлось отвести взгляд. Я не позволю ей вернуться, пока все не закончится.

Я пошла на кухню и схватила ножницы и самый острый нож, который смогла найти. Возвратившись к куче дерьма передо мной, наклонилась и проговорила:

— Ладно, Чарльз, ты готов повеселиться? Потому что я да!

Взяла ножницы и начала разрезать его брюки. Он извивается, заставляя меня царапать его ноги всякий раз, когда я раздвигала ножницы, чтобы резать.

— Если ты будешь сидеть спокойно, это будет не так больно! — Я лгу.

Он просто рыдал, с заклеенным ртом. Хорошо! Ублюдок должен бояться!

Я встала и, схватив его за лодыжки, потянула вниз, пока он не оказался на спине. Взяла ножницы и срезала с него трусы.

Если он и не знал, что его ждет, то теперь понял! От приглушенных криков и воплей у меня закружилась голова.

Бедный маленький Чарльз попытался перевернуться, но я поставила ногу ему на живот и надавила. Качая головой, проговорила:

— Нет, нет, Чарльз. Ты должен заплатить за свои грехи! Ты поступил с нами неправильно. Ты только что УБИЛ СЬЕРРУ, и устроился на диване как будто ничего не произошло! Теперь твоя очередь почувствовать то, что мы испытали за десять лет на этой земле!

Он начинает дрожать, когда я беру и кладу нож к основанию его члена.

— Это будет больно, очень больно!

Тремя движениями ножа легко отрезаю его член. Его приглушенные крики боли раздражали мое чувство радости. Я срываю скотч с его рта и хватаю за лицо.

— Заткнись, — говорю сквозь стиснутые зубы. Поднимаю его отрезанный член, чтобы он мог его видеть, и он давится. — Ты больше никогда никого этим не тронешь! — С силой открываю ему рот и толкаю его член в горло, пока он больше не может вдохнуть жизнь в свои легкие. Откинувшись на спинку стула, я смотрела, как он пытается дышать, истекая кровью.

Это было так прекрасно.

Когда мать Агонии вернулась домой, начался настоящий ад. Я спряталась, чтобы невинная Агония могла очаровать копов. Конечно, я подсказала ей, что нужно сказать, потому что она не помнила ничего, что произошло после того, как он избил ее сестру. Я сказала ей, чтобы она сказала им, что он убил Сьерру, а потом пришел за ней, поэтому она защищалась.

Нас отправили на экспертизу, потому что копы сказали, что то, что случилось с Чарльзом, было не просто самозащитой, а пыткой.