Письмо от давнего друга сэра Джона Тайна удивило Бесс. Он собирался осмотреть несколько поместий в Дербишире, выражал желание посетить Чатсворт и намекал, что не прочь стать соседом Бесс и возобновить дружбу. Кроме того, Джон Тайн сообщил, что хотел приобрести поместье Эббот-Стоук в Линкольншире, близ Шеффилда, но граф Шрусбери опередил его.

Бесс сунула письмо Джона в стол, решив вежливо отказать ему. Она подозревала, что сэр Джон имеет в виду не только дружбу. Луч солнца упал на ее стол, и Бесс вдруг захотелось проехаться верхом в Мидоуплек, навестить Фрэнсис.

Фрэнсис глубоко скорбела о смерти отчима, но Бесс надеялась, что чудесная весенняя погода приободрит дочь.

Устав от унылых траурных платьев, Бесс надела под черную амазонку нижнюю юбку цвета фуксии. По пути в конюшню она нагнулась, чтобы сорвать крокус, и вдруг вспомнила слова Шрусбери: «Зима когда-нибудь кончится… следом придет весна».

К реке Дав Бесс подъехала рысью и с наслаждением вдохнула чистый воздух, как эликсир жизни. Заметив в кустах крольчонка, она подумала о том, станет ли в этом году бабушкой. Бесс давно взяла за правило никому не называть свой настоящий возраст, но ей уже давно за тридцать.

Увидев впереди одинокого всадника, она вздрогнула. Может, броситься наутек? Какая глупая мысль! Он немедленно настигнет ее, как охотник — добычу! Ей ни за что не сбежать от этого настойчивого дьявола. Бесс вдруг почувствовала себя беспомощной, как крольчонок.

Всадник быстро приблизился и преградил ей путь. На смуглом лице сверкнули белоснежные зубы.

— Какая приятная неожиданность! Откуда вы знали, что я еду к вам, моя прелесть? Бесс вскинула голову:

— Я не ваша прелесть.

— Ошибаетесь!

— Я понятия не имела, что вы едете в Чатсворт.

— Лжешь, Бесс: ты прекрасно знала, что рано или поздно я навещу тебя.

Она понимала, что не должна поддаваться гневу: вдова обязана сохранять самообладание.

— Лорд Толбот, я в трауре. Он рассмеялся:

— Вижу — по твоей нижней юбке!

— Дьявол! — Бесс одернула подол амазонки.

— Не пытайся обмануть меня, Плутовка: я знаю тебя как свои пять пальцев.

— Похотливое, ненасытное животное!

Толбот лукаво усмехнулся:

— Под стать тебе, моя прелесть.