Глава 25

За время своего заключения в замке Херефорд принц Эдуард умудрился приобрести расположение всех, кому было поручено его охранять. Он был идеальным заключенным, ни разу не давшим своему кузену, молодому Генри де Монфору, повода для подозрений. Они часто играли вдвоем в детстве и дружили до сих пор. Мало того, Генри получил рыцарские шпоры из рук лорда Эдуарда, которым он искренне восхищался, и полностью доверял данной принцем клятве оставаться в заложниках.

Но Эдуард Плантагенет был исполнен такого всепоглощающего желания взяться за оружие и уничтожить человека, правившего ныне Англией, что решился сбежать из Херефорда и присоединиться к друзьям, собиравшим армию всего в нескольких милях от замка. Эдуард, Генри и его люди каждый день проводили на ближайшем лугу, проминали лошадей, устраивали скачки, чтобы скоротать время, и каждый день Эдуард наблюдал за лесом и ждал сигнала.

И когда заметил поданный знак, он, не теряя ни минуты, пришпорил коня, легко обогнав и Генри, и стражу. На опушке принца поджидал Линкольн де Уоррен со своими воинами и свежими лошадьми, так что Генри и его тяжеловооруженный эскорт не смогли угнаться за резвыми скакунами. Принц и его спутники направились в Уигмор, где Мод, жена Мортимера, предложила наследнику престола кров, еду и одежду. Хотя Уигмор находился всего в двадцати милях от Херефорда, мало кто осмеливался сунуться в буйное, неспокойное приграничье. Под покровом темноты беглецы пробрались в замок Ладлоу, расположенный на берегу реки Джаг, где собиралась королевская армия.

Роджер де Лейберн спокойно жил в Тьюксбери, проводя все время с женой и сыном и занимаясь домашними делами в ожидании вожделенной минуты, когда ему сообщат о побеге принца Эдуарда. Сознавая, что это лишь временное затишье, он пользовался каждым мгновением, желая насладиться созерцанием новорожденного сына и побыть рядом с Розамонд. Она довольно быстро оправилась от тяжкого испытания и расцвела в лучах обожания, которое изливал на нее муж. Всем окружающим было яснее ясного, что эти двое влюблены друг в друга, ибо они почти не разлучались, часами говорили о чем-то, перешептывались, пересмеивались и даже целовались. У Рода вошло в обычай каждый вечер вносить Розамонд в холл на руках, после того как она покормит и уложит на ночь сына.

Нэн, вошедшая в комнату, чтобы последить за спящим младенцем, выразительно закатила глаза при виде Рода, подхватившего жену на руки.

— Я сама пойду, — воспротивилась было Розамонд, но Род, словно не слыша, крепче прижал ее к груди.