Ладонь Бранта немного сильнее сжала мои волосы и оборотень прошептал мне в губы:

— Девственница, я ждал тебя.

У меня сердце кольнуло. Я знала, что он ждал еще со вчерашнего дня. Сама обещала, что приду, но сделала это только сейчас.

— Нам нужно уходить, — прошептала. Взяла его ладонь в свою и крепко сжала. – Иди за мной. Как только выйдем в коридор, я перенесу нас в безопасное место.

Я хотела сделать шаг вперед, чтобы снять барьер, но Брант не дал мне этого сделать. Он обвил рукой мою талию и вновь заставил встать позади него.

— От тебя разит жаждой крови моей пары, — сказал Брант. Я не понимала, кому он говорил. Точно не перевертышу. – Выйди. Не зли еще сильнее.

— К кому ты обращаешься? – тихо спросила у него, но ответ оборотня не потребовался. Уже в следующее мгновение в комнату вошел Рейн, а за ним, виновато опустив взгляд в пол, следовала Кина.

— Не думал, что ты почувствуешь наше присутствие. Мы скрыли свой запах. И перевертыша ты узнал, хотя на него мы накинули одежду Корвина Эдергара, — я раньше не видела Рейна таким. Он смотрел на Бранта с восхищением. Как на божество. И это не было странно. Наверное, любой оборотень будет себя так вести, узнав, что перед ним стоял Тысячелетний. Нет, Рейн точно не собирался убивать Бранта и Арона.

Я же посмотрела на Кину. Прищурила взгляд и сказала:

— Ты соврала мне.

— Нет… Не все было ложью, — девушка отрицательно помотала головой. – Только то, что мой брат хочет убить Тысячелетнего. Ни один оборотень не может забрать его силу. Не выдержит ее.

Кина все еще не поднимала голову и выглядела виноватой. Сейчас будто оправдывалась. Значит, за правдой она скрыла частичку лжи. Чтобы я поверила. Чтобы я пришла сюда. Зачем? Бранту они точно зла не желали и перевертыш, явно, должен был убить меня, а не оборотня. И сейчас Брант не просто так не дал мне выйти в коридор. Жажда моей крови означала, что там меня ждала ловушка. Там меня хотели убить. Перевертыш не смог этого сделать, так это намеревался сделать Рейн.

— За желание смерти моей паре ты поплатишься головой, — слова Бранта прозвучали, не как угроза, а как приговор. Я раньше не замечала этого ни за Ароном ни за Брантом, но сейчас ощущала ту энергетику, которая была свойственна только правителям. И Рейн от этих слов напрягся. Будто бы боялся навлечь на себя гнев Тысячелетнего, несмотря на то, что сейчас был сильнее его. Это страх перед своим божеством.

— Пожалуйста, не спеши с приговором, Тысячелетний, — Рейн отрицательно покачал головой. – Все, что я делал, было во благо тебе. Ты должен стать единым целым и пробудиться. А для этого нужен сильный стресс.