- Это значит, что тебя больше не будет в этом мире. Ты разделишься на душу и тело. Тело останется здесь и будет таким же неживым, как тушка зайца, которую я принес, а душа... Тут все зависит от расы. Если ты смертная, то родишься почти сразу после смерти. А вот эльвы рождаются снова через столько лет, сколько они до этого прожили здесь, на земле. Это время нужно, чтобы забыть все, что было в прошлой жизни, и начать жить заново.
- А ты эльв?
- Почти, - поморщился Атуан. - Кто-то из моих предков уж точно был эльвом. Наверное, отец: мать-то вроде как полукровка. Была.
- Мать? Кто такая мать?
- Мать - это женщина, которая дает жизнь новому человеку.
- Ты познакомишь меня с ней?
- Я не могу, - покачал головой Атуан. - Она умерла, когда я был маленьким.
- Ты был маленьким? Совсем маленьким?
- Просто крошечным. Вот таким, - и полуэльв показал руками размеры младенца. - Даже еще ходить не умел и говорить. Прямо как ты сначала. Только я не так быстро учился, как ты. Дети долго растут, долго учатся. Когда не стало мамы, я был совсем беспомощным и умер бы, если б меня не забрал дядя Марк. Вот приедем в Тэллу, я тебя с ним познакомлю. Заодним совета у него спросим, что нам с тобой делать.
И полуэльв ободряюще похлопал ее по спине. Тем временем вернулся Илиган и принялся срезать мясо с костей.
- Что смогу - подкопчу, из остального бульон сварим, на завтрак на нем кашу сделаем.
Он срезал сколько смог: заяц, конечно, был упитанный, но все-таки заяц, а не свинья. Эльв подвесил срезанные кусочки коптиться и принялся готовить бульон. Тюлли взяла один кусочек, с любопытством обнюхала его, положила в рот и пожевала.
- Фу, выплюнь! - потребовал Атуан.
- Почему? - отодвинулась от него Тюлли.
- Нельзя же есть сырое. Вот подожди, Илиган закоптит, и можно будет кушать.
Девушка сделала вид, что не слышит, и продолжила упорно жевать сочный кусочек сырого мяса. Атуан попытался было вытащить подозрительное блюдо у нее изо рта, но потом махнул рукой и взялся за кашу. Вскоре Тюлли присоединилась к нему, и оставшееся мясо оказалось в полном распоряжении повара.
Светало. Окраины Лавергена мерцали, словно мираж в пустыне: город перемещался на новое место по ему одному ведомым маршрутам. Этот процесс никак нельзя было остановить или скорректировать. Да никто и не пытался: механизм заклинания был никому не известен и работал от мертвой магии. Раньше, когда ее слой был тонким, город перемещался редко: один-два раза в год. Теперь же, в густом кружении мертвых магических частиц, стены города ежедневно воздвигались на новом месте, перемещая своих немногочисленных жильцов. Магов Лавергена насчитывалось не больше сотни со всего света, и почти все они жили в здании старой библиотеки. Остальные строения стояли заброшенными, их щербатые стены из красного кирпича дышали умиротворением и печалью, навевая непрошенную ностальгию.