- Ветер, я знаю, ты не понимаешь, что такое благодарность. Но все равно спасибо, - наконец, сказала она. Потом подошла к телу Марка, щелкнула его по плечу, и от статуи во все стороны разлетелось облачко пыли.

- Вот так это делается, - нравоучительно посмотрела она на Сай. Та демонстративно цыкнула, сложила руки на груди и подняла глаза к потолку. Лаони только хмыкнул в кулак, не вмешиваясь в семейные споры. Все ждали. Томи еще несколько минут простояла так, а потом вдруг легко потрясла полуэльва за плечо, и тот открыл глаза, словно едва прилег, а его уже разбудили.

- Я забыл предупредить, - прогундосил Винсент, шмыгнув носом. – Он ослеп, когда ты ушла.

- Ерунда, - улыбнулась Томи и провела рукой над лицом разбуженного.

Марк снова моргнул и уставился на окружающих.

- Ну привет, Серебряный Дракон. Ты ведь помнишь меня?

Несколько мгновений Марк недоверчиво вглядывался в нее, беззвучно что-то шепча, потом его губы задрожали.

- Э, нет-нет-нет! – шутливо замахала на него руками Томи. – Не смей плакать, я только успокоилась! Мне еще Тоню с Сайлусом будить. И Тамиладу!

Марк рассмеялся сквозь быстро наворачивающиеся слезы, а потом уткнулся лбом ей в грудь. Томи обняла его и запрокинула голову вверх, безуспешно пытаясь загнать предательскую влагу обратно. Винсент давно уже плюнул на это бесполезное занятие и не стесняясь рыдал в углу, некультурно вытирая лицо рукавом.

- Чур, вы сами ему рассказываете события последних четырех сотен лет, что он пропустил или забыл, - пошутила Томи, передавая Марка в руки друзей и переходя к следующему.

Будить людей, проспавших сотни лет, оказалось не таким уж быстрым делом: Томи требовалось по нескольку минут, а то и часов, чтобы призвать блуждающую по Пятиречью душу. А потом начинались шумные и слезливые приветствия, расспросы, смех и прочая ерунда, которую хочется длить вечно. Эмоциональная Тоня устроила настоящую истерику. Даже Сайлус с Тамиладу не выдержали. К тому же все они успели позабыть часть своей жизни и не понимали, как здесь очутились. Так что к тому времени, когда Томи добралась до тела Атуана, через приоткрытую дверь уже струились лучи рассветного солнца. Они осветили ее слегка припухшее, но счастливое и умиротворенное лицо.

- А это кто? – спросила она, не сразу поняв, что перед ней не Амаддариэл: она помнила, что он рассыпался в пыль, когда уходил, ведь Ам не был частью этого мира, но дружеские объятья на некоторое время заставили ее забыться. Когда ткань слетела с лица статуи, Томи даже отшатнулась: на нее смотрел Амададдариэл, только голубоглазый. И в его взгляде было столько страдания и муки, что у Томи все внутри похолодело.