Знакомый кучер, дожидавшийся меня у калитки, молча кивнул, заметив выражение моего лица, и карета тронулась сразу же, стоило мне только оторвать вторую ногу от земли. Я плюхнулся на сиденье, сердясь на себя. А кто же еще, кроме меня, виноват в этой ситуации? Брат же говорил, что она того не стоит. Но я его не послушал. Ну да ладно. Жаловаться она не будет. Никто из них никогда не жалуется. Вот только что мне теперь делать с этим чувством глубокого неудовлетворения?

— Во дворец? — спросил кучер, как только мы выехали на соседнюю улицу.

— Нет, — ответил я, оглядевшись и узнав знакомый район. — К дому Седаря-колбасника.

Кучер кивнул. В этот дом он возил меня часто — куда чаще, чем того хотел бы его хозяин. Он тоже работал у нас во дворце: занимался поставками для королевской кухни. У него была жена и несколько детей — пятеро или шестеро, уже не помню. Точнее, дети были не его. И он об этом отлично знал, ибо был совершенно слаб в постели. Но, как удачно сложилось, в нашем обществе ценятся мужчины с большими семьями, и женитьба Седаря на одной из первых приглянувшихся мне девиц принесла ему не только красавицу-жену, но и наследников, а вслед за ними — уважение общества и более выгодные сделки. Я продолжал приходить к его жене, а он продолжал молчать, и это всех устраивало.

— Эстре, — радостно выдохнула Хель, проснувшись от моих прикосновений, когда я без спроса пробрался в ее спальню. — Ты как всегда поздно, и как всегда без предупреждения.

— Угу, — отозвался я, прикладываясь к ее груди — огромной, с большими расплывшимися сосками. А я еще помню, какой упругой и маленькой она была когда-то, лет десять назад. Да, быстро же отцветают женщины. Даже жаль их. Немного.

— Молока еще нет, даже не ищи, — хихикнула Хель, погладив себя по округлившемуся животу. — Вот через несколько месяцев…

Я послушно погладил ее живот. Хель почему-то очень любила похвастаться передо мной очередным пузом. Впрочем, в ее беременностях был один большой плюс: всегда можно было напроситься на ласки ртом, сославшись на опасность повредить ребенку. Хель в этом мастерица. Раньше я даже не думал о таких вещах и представить себе не мог, что любовью можно заниматься не только тем путем, который обозначила природа. Но когда после родов внутри Хель стало слишком свободно, и ночи с ней стали приносить мне лишь разочарование, моя искусница сама решила разнообразить наши отношения. Так мы теперь и делаем это: она работает ртом, а я за это время от времени удовлетворяю ее. Когда она не беременна.

— Хель, я так устал, — сказал я, плюхаясь рядом с ней в мягкие объятия перины. — Меня окружают сплошные идиоты и дурочки.