— Это Аги Мерто из семьи портного... — Услышала я тихий разговор отца со своим гостем.

Кинув взгляд на лицо монаха, которое теперь не было по обыкновению закрыто капюшоном, я заметила, как этот человек вежливо кивает: его внимание — просто дань уважения хозяину дома. И это наводит на мысли, что его внимание — дорогая штука. С чего бы...

Аги раскраснелась рядом со мной, пробормотав "приятно познакомиться", когда мой отец удосужился их представить. Кивнув и вяло улыбнувшись Фрэду и его сыну, который был заинтересован в этой грядущей свадьбе в той же степени, что и я, я достала из кармана очередную пастилку. Есть не хотелось совершенно и, может, дело в сладком, а может в меню, которое не меняется вот уже третий месяц к ряду.

— Постыдилась бы. — Прошипела мачеха, наклонившись над столом. — Ты нарушаешь священный пост.

Она сидела напротив, рядом с нашим гостем, разрываясь между двумя желаниями. Показаться идеальной хозяйкой и матерью и осыпать меня словами из лексикона сапожника, который не просыхал уже год. Эту ее борьбу было наблюдать довольно забавно.

— Прости. Совершенно вылетело из головы.

В таких разговорах лучше все спускать на тормозах.

Застольный разговор не поражал обилием интересных историй и легенд, которых успел нахвататься за свое путешествие брат Лукас, как его называл мой отец. В основном это были какие-то мутные рассуждения на философские темы, приправленные цитатами из Библии и Евангелия. Что сказать, возможно этот брат Лукас и не был на деле монахом, писание он знал наизусть. Да, стоит пристальнее к нему пригляделась, и сомнений не останется: из него монах, как из фарфоровой статуэтки молоток. Эти его повадки... умение поддержать разговор, осанка, отточенный столовый этикет, аристократическая неторопливость...

Мой взгляд заметили. Брат Лукас обратил ко мне свое породистое лицо с ясно-синими глазами и дружелюбно улыбнулся.

— Вы хотели что-то спросить?

— Да... — Я немного растерялась под этим взглядом. Да и наступившая тишина давила. — А откуда вы, говорите, к нам прибыли? Из палат Людовика Четырнадцатого?

Мачеха поперхнулась, звякнула чья-то вилка, кто-то заерзал на стуле. Собственно, в течение последующей минуты, это были единственные звуки среди могильного молчания.

— Бенедиктинское аббатство в Мельке. — Поправил меня мужчина.

— Далеко. Вы неплохо владеете местным языком. — Пробормотала я, просто чтобы не показаться грубиянкой. Хотя в пекло это, я и так перешла границу.

— Я знаю много языков. Родной немецкий не единственный. — Ответили мне.

Он явно старался выглядеть вежливым. И тихим, и скромным, и смиренным. И все же что-то фальшивое было в его поведении. Не то чтобы он был плохим актером, или допускал явные ошибки, но привычки — их, как говорится, не пропьешь. И бред это все... ну, про знание иностранных языков до такой степени, что не разоблачает даже акцент.