Я внимательно смотрю на сына. Затем снова оглядываюсь по сторонам.

— Я не помню, — шепчу я, — кажется, я плачу, — я не чего не помню. Не этой квартиры не себя ни того, кто я. Лишь знаю, что ты мой сын и это всё.

Мне страшно.

Потерянные осколки памяти

Неожиданный звонок, оказывается, у нас в квартире имелся обычный стационарный телефон, заставил меня вздрогнуть.

— Я отвечу, а ты всё же выпей таблетки, — Тима пошёл в коридор.

— Да? Она дома, сейчас, — он вернулся в комнату с труппкой в руках.

— Звонят из бюро, кажется, ты всё-таки там была.

— Да? — я прижала трубку к уху.

— Анна Алексеевна, вам звонят из бюро судебной экспертизы, вы сегодня с утра приходили на собеседование к профессору.

— Да, — неуверенно подтвердила я.

— Он готов вас взять, приходите завтра к восьми утра, со всеми документами. Зайдите сначала в отдел кадров в кабинет сто два, а затем сможете приступить к работе, удачи, — и в трубке послышались гудки.

— Меня взяли на работу, — улыбнулась я.

— Отлично! Но, мама с твоей болезнью, ты им не сказала, да? Я читал, что работодатели не любят матерей-одиночек с детьми младше пятнадцати лет.

«Мать-одиночка? Но я не чувствовала себя таковой. У меня был муж? Или нет? Я в разводе или вообще не была замужем? Черт!» В голове как будто образовалась дыра. Большая и черная и всё, что в неё попадает, исчезает.

— Думаешь, они сразу меня уволят? — спрашиваю осторожно.

— Думаю, это возможно, — кивнул сын, — знаешь же, что у тебя с памятью проблемы.

— Так, — я встала с дивана, — давай переживать проблемы по мере их поступления, хорошо? Я завтра приду на работу и будет видно, что к чему.

— Как скажешь, — сын пожал плечами.