— Дальше я сама. — перекрываю рукой дорогу Елене Романовне и вставляю в дверь свой ключ.

— Хорошо-хорошо! — истерично бормочет женщина, лихорадочно крутя на распахнутом пальто пуговицу и отходя от меня на несколько шагов. — Я подожду здесь! Ты только поговори с ним!

— Не нужно ждать. — боевито подавляю её решение. — Езжайте домой. Я позвоню вам.

Моё требование ей не нравится, но церемониться я больше не собираюсь. Достаточно того, что я уже пошла на уступок и приехала сюда. От её истерики у меня сводит зубы. Я и так истощена до неузнаваемости, так ещё и мать Березина от себя оттаскивать. Ну, знаете, к такому меня жизнь не готовила.

Женщина будто сошла с ума.

Мы с мамой на пару пытались её сдержать, чуть ногтей не лишились. Но мадам заявилась получить своё и вот так просто усмирить безбашенного человека удастся не каждому.

Что она только не делала…

Бросалась на меня с уговорами. Выла, как раненая волчица. Молотила кулаками в дверь. Отталкивала мою маму, не разбирая перед собой преграды.

Её целью была я и в один момент стало предельно ясно, что вырваться из её захвата у меня не получится.

Отчаяние затопило её гордость настолько, что она уже не задумывалась как выглядит в чужих глазах. Ей стало всё равно на унижение, уязвлённое самолюбие и потерю статуса. Именно это повлияло на моё согласие. Стать свидетелем чьего-то душевного перелома, то ещё удовольствие. Если только вдуматься, что такое могло обратить бесчувственную куклу в несчастную потерянную женщину? Ещё недавно кристально-ледяные глаза вдруг безжизненно потускнели и отражают лишь боль и слёзы.

Так всегда смотрела на меня мама… когда в силу беспомощного состояния оставалась в стороне и позволяла Чубаевым поднимать на меня руку.

Когда хочешь помочь, но не можешь.

Когда разрывается сердце, и ты беззвучно повторяешь молитвы.

Когда охватывает бессильный гнев, и ты на грани обезуметь от горя.

Я проходила это. Проживала агонию вместе с мамой.

И могу сказать одно — случилось что-то серьёзное, иначе Елена Романовна не поступилась бы своей патологической важностью.

Жизнь сына оказалась значимее.

По её мнению, и уже сказанным словам друзей Игоря, он катится по наклонной и первичный процесс обезличивания скоро обернётся тотальной деградацией.

Ждать повторения ещё и от третьих лиц я не собираюсь.

Грудь наполнилась вакуумом неизвестности и избавиться от него возможно лишь увидев правду собственными глазами.