языческого бога, по скульптурному телу которого стекали сверкающие капли. Он держал ей

ноги широко расставленными, когда погружался в неё — медленно и извращённо. Лорен

обхватила Даниэля за плечи и спрятала лицо на его груди, когда на только что закончившийся

оргазм последовало давление всё более быстрых ударов. Даниэль удерживал её близко к себе, придерживая одной рукой за голову, а другой схватившись за поручень. Потом заставил лечь

на спину и упереться ногами ему в плечи. Его толчки становились сильнее, более

сосредоточенными, безжалостными. Удовольствие было невероятным, оно находилось на

грани боли и наслаждения, — смесь ощущений, которая превратила Лорен в густой туман, где не было ни начала, ни конца, а только два объединённых тела.

Долгие минуты оба оставались без движения. Лорен пришлось сдерживать бурю

эмоций, которые угрожали её сокрушить. Как она могла вернуться к своей глупой жизни

после него? Как она сможет обходиться без его рта, тела, голоса, шепчущего ругательства?

Словно прочитав её мысли, Даниэль заговорил, поцеловав в висок.

— Останься со мной.

Лорен заметила молчаливую молитву в этих трёх словах, но знала, что чем дольше с

ним остаётся, тем болезненнее будет расставание.

— Я не могу. Меня ждёт моя жизнь.

Даниэль перевернулся набок, продолжая ласкать её лицо.

— Твой брат всё ещё в больнице.

— Но рано или поздно его выпишут, и мне придётся искать работу. Аида мне больше

не звонила.

Он колебался, прежде чем ответить.