Я знала, что Ревик может злиться на Даледжема, поскольку тот отдал меня торговцу. Я знала, что он также может злиться на меня за то, что Даледжем лапал меня, пока играл пьяного перевозбуждённого парня на пирсе.

Однако что-то здесь ощущалось совершенно иным.

Между ними двоими что-то произошло? Нечто более недавнее?

Эта мысль вызывала в моём свете проблеск нерешительности в сочетании с достаточно сильной паранойей, и мне пришлось приложить усилия, чтобы держать себя в руках, хотя Ревик обнимал меня.

Должно быть, Ревик это почувствовал. Он посмотрел вниз, крепче стиснув меня, а его губы хмуро поджались.

— Что думаешь? — сказал он. Увидев вопрос в моём свете или взгляде, он отмахнулся от моего беспокойства и подтолкнул сосредоточиться на настоящем моменте. — Териан. Мы последуем за ним? Или заканчиваем прямо сейчас?

Подняв взгляд, я вздохнула, затем посмотрела на остальных.

— Ты действительно хочешь прервать операцию? — спросила я.

Я притянула его свет ровно настолько, чтобы подчеркнуть свой посыл, и его боль резко усилилась.

— Если он провоцирует это… — сказала я, затем умолкла. — Что нам делать? Просто жить с этим? Рискнуть и понадеяться, что он не сумеет воспользоваться нами, чтобы добраться до Лили?

Челюсти Ревика сжались.

Я почувствовала, как он обдумывает мои слова. Затем я уловила проблеск его непосредственных мыслей, даже в отрыве от наших проблем со светом.

Он думал, что мы можем прямо сейчас дать дёру, обойтись малой кровью.

Поскольку Териан в точности знает, где мы, все шансы на чистый уход уже миновали, но мы наверняка потеряем меньше людей (в смысле, если разрушим своё прикрытие и пустимся бежать), чем если последуем за Терианом, и окажется, что это всё ловушка.

Мы с меньшей вероятностью окажемся в тюрьме. Или станем рабами.

— Мы их бросим, — напомнила я тише. — Всех. И мы откажемся от шанса использовать Фиграна, чтобы восстановить свет Лили.

Его тонкие губы поджались.

Я чувствовала, как он взвешивает свои знания о Териане и то, что по его ощущениям может случиться, если мы поедем с ним. Я чувствовала, как он использует свой военный разум, и в то же время разум отца — то есть, его разум отца в отношении Мэйгара и Лили. Я чувствовала, как он думает о той операции в нью-йоркском банке и о многих других случаях, когда мои импульсивные порывы окупились.

Я также ощущала нечто иное.