— Отпусти их. — Я услышал тихий голос, доносящийся от двери в спальню, и побледнел, когда увидел Джина, стоящего в дверях с пистолетом в руке. Его рука дрожала. Карие глаза парня были широко раскрыты от ужаса.

— Джин! — успела сказать Ческа, прежде чем ей заклеили рот скотчем. Слезы потекли по ее щекам, когда ее глаза метнулись к моим, и я увидел в них гребаный ужас. Не за нее. Или меня. За Джина. Она полюбила его.

— Джин! — крикнул я, как раз в тот момент, когда на него набросился один из ублюдков, стоявших рядом. Парень выстрелил, но нападавший на него придурок отбил его руку, направив пистолет к потолку. Затем он вырубил парня ударом в лицо.

Джин согнулся и упал на пол.

— Оставь его, — сказал я Фредди. — Оставь его здесь, и когда я, наконец, убью тебя, то сделаю это немного менее болезненно.

Фредди улыбнулся, затем сказал ублюдку рядом с Джином:

— Забирайте его тоже. Не могу допустить, чтобы моя старая семья узнала, что я замешан во всем этом дерьме. — Он пожал плечами. — К тому же, это разозлит Эрика и Веру. — Фредди улыбнулся еще шире. — И Чарли, конечно. Я бы все отдал, чтобы увидеть, как этот придурок ловит несколько пуль. А еще лучше — как лежит в шести футах под землей.

— Я ПРИКОНЧУ ТЕБЯ НА ХРЕН! — заорал я на Фредди.

Фредди шагнул прямо ко мне. Мой брат. Во всех смыслах и целях это был мой чертов брат. Все эти проклятые годы он жил с нами. Здесь. В этом гребаном доме. Я едва мог дышать, когда он посмотрел мне в глаза. Ческа замерла в руках своих похитителей. Она встретилась со мной взглядом, и я увидел понимание в ее зелено-карих глазах. Я хотел вытащить ее отсюда. Как угодно. Я вытащу ее.

Фредди щелкнул пальцами у меня перед носом, красная пелена застилала мне глаза. Он наклонился ближе и, убирая пистолет обратно в карман пиджака, сказал:

— Ты проиграл, Арти.

Внутри у меня все кипело от ярости. Взглядом я бросал ему вызов, но молчал. Я снова стал тем, кем был. Позволял ублюдкам позади меня думать, что они меня поймали. Пусть эмоции исчезнут с моего лица, как всегда учил меня отец. Фредди рассмеялся, и некоторые мужчины в комнате засмеялись в ответ, сочтя мое молчание проявлением слабости. Внутри меня полыхал вулкан, готовый извергаться чертовски мучительными смертями.

Фредди снова повернулся ко мне.

— Ты же великий шахматист, Арти. — Он наклонился вперед, пока не оказался всего в дюйме от моего лица. Его улыбка погасла, но смех все еще плясал в его гребаных глазах. — Шах и мат.

Внешне у меня не дрогнул ни один мускул. Но внутри... Внутри я бил предателя ножом в глаз и вырывал его все еще бьющееся сердце из груди, пока он еще дышал и мог чувствовать каждый удар.