Ческа.

Обернувшись, я встретил ее слезящиеся глаза, притянул к себе и прижал к груди.

— Мы вернем ее, — сказала она и поцеловала меня. Она поцеловала меня, и мое тело успокоилось.

Вода для того, чтобы усмирить мой гребаный огонь.

Я обнимал Ческу, потом обхватил ладонями ее окровавленные щеки.

— Ты, черт возьми, убила его, — я искал на ее лице хоть малейший признак сожаления, шока или вины. Чарли и моя семья начали принимать звонки, возвращаясь к гребаному бизнесу. Но все это было белым шумом, когда я смотрел на мою женщину, мою принцессу, мою гребаную королеву.

— Он заслужил смерть, — холодно произнесла она, и ее глаза потемнели. — За то, что он сделал. За все, что он сделал со всеми нами, — Я прижался лбом к ее лбу, и все, что было внутри меня, объединило нас. В этот момент я понял, что аура тьмы, та, что, по словам Винни, окутывала меня, слилась с ее красным. Что бы там ни видел Винни вокруг нас, теперь мы были чертовски похожи. Нет ни начала моей жизни, ни конца ее.

— Ты пришел за мной, — прошептала она, и я опустил руку к браслету на ее запястье, благодаря Бога за то, что он был на ней.

— Я же говорил, что сделаю это, — прорычал я, снова завладевая ее губами. Ее язык был на вкус как гребаный рай. — Ты никогда меня не бросишь. Никогда, черт возьми, не покинешь меня. Отныне, черт возьми, ты Адли, и что бы мы ни делали, ты будешь рядом со мной.

Ческа улыбнулась мне в губы и вздохнула.

— Теперь я Адли.

Я зарычал, прижимаясь к ее губам, чертовски крепко поцеловал. Затем с трудом заставил себя оторваться от нее и сказал своей семье:

— Идем, черт возьми, домой.