За свою, не такую ещё долгую жизнь, Нина была на юге всего один раз, в пять лет, с родителями. Потом мама рассказывала ей, что в тот год они отдыхали в Мисхоре. Сама Нина Мисхора даже не представляла, ничего не осталось из воспоминаний, кроме одного — Нина смутно помнила пляж, вернее даже не пляж, а чёрную Русалочку на камне у самого берега, и это все.

В то лето отцу стало на Юге плохо, он заболел, и врачи запретили ему такие поездки. Тогда родители Нины купили участок на карельском перешейке и построили там дачу. Их новый дом тоже стоял у моря, только холодного, северного — Балтийского. На этом берегу Нина и выросла, а про Юг она забыла, другие воспоминания вытеснили память о раннем детстве.

Нина училась, взрослела. Отец умер, когда ей исполнилось одиннадцать лет, а в семнадцать она стала жить отдельно от мамы. Вместе им становилось всё труднее находить общий язык.

Ещё на третьем курсе Технологического Института Нина познакомилась с молодым человеком, по окончании института собиралась стать его женой, а пока они просто жили вместе, снимали квартиру. Вернее, снимал её Сергей, он прилично зарабатывал и, хотя был не намного старше Нины, но уже нашел себя в жизни: владел двумя иностранными языками, занимался бизнесом. Отношения Нины и Сергея развивались гладко и спокойно, как-то сразу определилось, что им хорошо вместе, что они подходят друг другу, приятно чувствуют себя и на людях, и в постели. Горячей страсти не было, но их союз не походил и на «связь по расчёту».

После совместной поездки на юг они должны были расписаться. Заявление подали во Дворец бракосочетания, на Английской набережной, заказали ресторан, разослали приглашения на свадьбу и через месяц собирались стать мужем и женой. В их жизни это мало что изменило бы, но Сергей сказал, что так лучше для карьеры, особенно для Нины, «замужняя — это уже статус».

Месяц перед свадьбой они решили провести вместе, только вдвоём, где-то в таких краях, где никто не будет знать их. Сергей предлагал поездку за границу, а Нина хотела на юг, на Украину. Она давно мечтала о юге, но никак не могла собраться так, чтобы ехать вместе с Сергеем — на время его отпуска у Нины выпадала сессия. Несколько долгих петербургских зим она мечтала об этой поездке, даже видела во сне.

В пропитанном запахом пота и табака плацкартном вагоне, который катился под полуденным южным солнцем, трудно было представить себе, что кроме знойного лета на свете есть ещё и зима.

Утром, после пересечения российско-украинской границы, долгой остановки, когда таможенники, придираясь к документам, переворошили все вещи Нины, она усомнилась в правильности своего спонтанного решения ехать на юг, во что бы то ни стало. А ещё через несколько часов, когда солнце поднялось и разогрело вагон до такой степени, что казалось ещё немного и пластмассовые обшивки начнут размягчаться, её сомнения переросли в уверенность.