– Элли сейчас как во сне. Она закрылась, потому что я сильно обидел ее. Очень сильно. Сейчас она защищается, но рано или поздно ей захочется убрать эти преграды, потому что какой-то принц должен прийти и поцеловать ее. А я чертов дракон, который отпугнет их всех, сам поцелую ее. Принц Очарование был трусом. Элли нужен дракон, который защитит ее.

Это заставило Дрю улыбнуться.

– Ты думаешь, что сумеешь убедить ее за две недели?

– Нет. Это было ошибкой.

Райли, наконец, понял, что натворил. Это он установил границы между ними. Он поставил и себя, и Элли в ужасное положение. Нужно немедленно прекратить это.

– Она может прикончить всех нас, Райли.

Бедный Дрю. Ему всегда придется цепляться за свой бесконечный план.

– Она не сделает этого. Элли на такая, как мы. Глядя на нее, ты думаешь, что она получила все, что у тебя отняли. Но ее прошлое очень похоже на наше. Она росла в одиночестве. Филлип больше походил на надзирателя, чем на любящего отца. И у нее не было матери. Ее детство прошло в закрытых пансионатах.

– Что совершенно не то же самое, что проклятый интернат, – Дрю возразил в ответ.

– У нее не было никого, и все же она как-то нашла в себе силы заботиться о тех, кто рядом. Даже и секунды не думай, что она нам враг. Она та, кем мы должны пытаться стать. Я благодарю бога, что Миа встретила Кейза до того, как мы втянули ее в наши страдания.

– Это не страдания, черт подери. Это правосудие.

– Нет, это месть, – теперь Райли видел это ясно. – Правосудием было бы доказать, что человек убил нашего отца, а не разрушить все и всех, кто его окружает. Как только вернем «СтратКаст» Элли, я вне игры.

– Тебя не волнует, кто был четвертым? – голос Дрю звучал праведным негодованием. – Тебе даже наплевать, как зовут того, кто их убил?

– Да, мне наплевать, и если мы сможем связать Патрисю Кейн и таинственную личность с убийством наших родителей, я всецело за то, чтобы передать это в соответствующие органы. В остальном я собираюсь делать то, что хотел для нас наш отец. Я собираюсь жить своей жизнью. Я собираюсь быть достойным с теми, кто меня окружает. Боже, Дрю, ты хоть способен вспомнить его?

– Я помню их обоих, – глаза Дрю покраснели, он сжимал и разжимал кулаки по бокам. – Я помню их крики.

Райли развернулся и вышел.

Ему было больно за брата. Кажется, что те последние моменты – единственное, что осталось в его памяти о родителях. Неужели он забыл, в какой любви они все жили? Как мать пекла им пироги и называла их маленькими монстрами? Как отец подхватывал их на руки и кружил, и говорил им, что мир – грандиозное приключение?