— Рин, у тебя все хорошо? — с беспокойством в голосе интересуется Агеев, когда я поднимаюсь на ноги и прохожу мимо него.

— Да, конечно, — одергиваю короткое платье, которое надела специально для него. Жаль, что он не заметил этого. Его взгляд же прикован только к ногам Стефы. — Все замечательно.

Разворачиваюсь на каблуках, дабы не видеть нежную улыбку Темы, направленную в сторону Павловой, и быстрым шагом направляюсь к главным дверям клуба. По пути достаю телефон, чтобы вызвать машину через приложение. Чем скорее я уеду отсюда, тем будет лучше, мне лучше. Вернусь в дом, достану из холодильника ведерко с любимым клубничным мороженым, переоденусь в пижаму и включу какой-нибудь слезливый фильм. Который бы соответствовал моему сегодняшнему настроению, переключу внимание с дорогого мне человека — на экран ноутбука.

— Менее вульгарного платья не нашлось в твоем гардеробе, Рапунцель? — чей-то голос оторвал меня от экрана смартфона. До боли знакомый голос. Ведь только один человек мог меня так называть, напоминая мне о моей глупости несколько лет назад.

— Блядь! — ругаюсь я редко, но сейчас был именно тот случай. Точнее «особенный» парень мог меня спровоцировать на мат. — Какого черта ты здесь делаешь? — поворачиваюсь лицом к самому ненавистному для меня парню.

Денис Соболев. Сводный брат Артема. Кошмарный. Жуткий. Невоспитанный. Брызгающий ядом. Отвратительный тип.

— Я тоже рад тебя видеть, Рапунцель, — усмешка на лице. Коварный взгляд в глазах, которые пробежались по моей фигуре.

— Не смей меня так называть! — это прозвище из детства меня жутко бесило, а его лишь забавляло. — У меня вообще-то имя есть.

— Александрина…

Блядь! О чем только думали родители, решив дать мне такое вот имечко? Как будто нормальных имен нет. Надо было выбрать именно такое, чтобы я всю жизнь мучилась. Скрывала полное имя, предпочитая просто «Рина». И если все уже к этому привыкли, то этот несносный тип выводил меня из себя, когда называл этим ненавистным для меня именем или дурацким прозвищем. В наличии последнего я, кстати, оказалась виновата сама. Дернул же меня тогда черт воспользоваться новой насадкой на фен.

— Блядь, Соболев! — сейчас я точно сорвусь на нем. — Неужели, тебе так нравится издеваться надо мной?

Вот зачем я задала ему этот вопрос? Как будто за два года его отсутствия в России он мог измениться и превратиться из подлого засранца, портившему всем жизнь, в милого очаровашку с искренней улыбкой.

— Очень, — таков был его ответ. Да еще и ехидная улыбка появилась на губах, которую так и хотелось стереть. С помощью кулака, например. Только такие чувства он во мне вызывал.