— Какая же ты все-таки сука, Моник, — аж зубами скреплю, произнося эти слова. — Пока я тут горбачусь на работе, ты портишь жизнь ребёнка!

— Надо было избавиться от этого выродка ещё несколько месяцев назад! — орёт на всю комнату, держится за спинку дивана и пытается встать в полный рост. Вот посмеялась бы я над ней, будь мы в другой ситуации сейчас. — Он же отцу не нужен. Так зачем я вообще его тут, — показывает пальцем на свой пока ещё плоский живот, — берегу? Зачем себя лишаю радостей жизни?

— Лишаешь? — громкий смех вырывается из груди, издевательский такой и чуточку злобный. — А что все это тут значит? — подхожу к ней, хватаю за плечи и в глаза заглядываю. Надеюсь, увидеть там хоть что-то от настоящего человека. Но как может наркоман и шлюха выглядеть человеком?

Моник Видаль уже давно ходячий труп. За ней надо постоянно приглядывать, иначе все эти оргии повторятся вновь. Да и как это сделать, если мне работать надо? Где же деньги взять на жизнь? Её же родители давно на дочь рукой махнули, предоставив ей полную свободу. А мой брат заботу о своей любовнице поручил мне, чтобы его девушка ничего об его связи не узнала, ведь он так не хочет ее терять из-за мимолетного увлечения. Вот же угораздило Олега каким-то образом в Париж попасть и нарваться на эту шлюшку, которая тут же потащила парня в постель.

И почему мужики думают всегда членом, а не мозгами? Как кровь к этому органу прильет, так он становится самцом в брачный период, готовым трахать все, что движется, а на последствиях в такие ответственные моменты им совершенно плевать, другие же все будут расхлебывать. В данном случае сестра Олега Зотова — Видана, будет сидеть с его несостоявшейся любовницей в Париже и следить за ее состоянием, на которое ей насрать. Хотела бы быть настоящей матерью, не стала наркотики принимать и алкоголем травить ребенка.

— Я просто развлекалась немного со своими друзьями, — начинает оправдываться Моник, чуть ли не падая на пол. Надо ее срочно посадить на диван, а-то свалится на пол и обязательно голову себе разобьет. — А ты, Зотова, нам… Ай! — сгибается пополам, схватившись за живот, и кричит нечеловеческим голосом, словно ее ножом режут. — Как больно! Ааааааа! — падает на колени, раскачивается из стороны в сторону и к себе не подпускает. Едва я делаю попытки поднять ее, как матерится и руками размахивает, будто бы я ей могу навредить. Да только видит Бог, добра лишь ей желают.

— Это все из-за чертова ублюдка, что в животе моем сидит. Из-за него так страдаю, — еще больше корчится, кусает губы до крови, а потом и вовсе заваливается на бок и теряет сознание.