Жена захотела отстраниться, но не позволил. Поймал за запястье и прижал её ладонь к своей груди. Ловлю её взор.

— Гера, мы пытались и ни раз. В ответ лишь боль.

— Нет идеальных семей. Покажи мне хоть одну. Но есть чувства, которые не проходят.

— Чувства? — сдвинула брови и попыталась отобрать руку. Не дал. — Своих чувств ты вечно боялся, а всё обретенное с горем пополам мгновенно перечеркнул обидами. Молчу о том, что залез под юбку к бывшей. А требование убить нашего ребёнка?! О чём ты вообще?! Какие чувства?! Нет давно их! Я их вытравила как болезнь.

— Которой всё же успела заразить меня, — жестко возразил ей.

Выпустил руку и резко рванул к девушке. Обхватив крепко за талию, приподнял над постелью, а после бросил спиной на матрас. Чуть охнула от неожиданности. Навалился сверху, блокируя пути отхода. Поймал испуганный взгляд и, сбавив напористость, страстно впился в губы. Замерла, но позволила проникнуть в рот. Слегка изогнулась, подаваясь телом вперёд. Ладони загуляли под её ночнушкой, изучая знакомые изгибы, по которым стосковался до жути. Содрогнулся от тепла желанной плоти.

— Люблю тебя… Просто невероятно люблю, — шептал между поцелуями.

Томный выдох мне в рот. Сладостная истома. Устремился к ней в трусики, но девушка, словно перестала ощущать блаженство. Упёрлась ладонями мне в грудь и попыталась оттолкнуть.

— Герман, не надо. Перестань. Пусти… Стой! — тяжелое дыхание и трепет выдавали её.

Нет! Не уйдёшь! Мы оба стосковались друг по другу. Оба нуждаемся в ласке… Но дальнейшая реплика жены ударила, сразив наповал:

— Я изменила тебе с Мишей!

Остановился, отшатнувшись, и в болезненном шоке уставился на неё.

— Что ты сказала?!

58. Наш мир

58. Наш мир

ВИКА

В груди ныла совесть. Он хоть и сделал вид, что всё пустяк, но мне это как-то не помогло. Ведь я позволила другому мужчине притронуться к себе. Тело, которое навечно пообещала мужу, отдала как последняя шлюха. До сих пор не могу понять, как это вышло. Словно тысяча голодных девиц разом возродились в моей сущности. Я отключилась, идя за незнакомой порочностью, совершенно не сообразив, что благодетель — чужак.