Я всецело его поддержала. Поэтому на следующие три месяца осталась почти одна. Герман пропадал в отцовской компании, пытаясь вникнуть в свои новые обязанности, и возвращался лишь глубоким вечером абсолютно без сил.

— Я никогда не желал работать на фирме отца, — печально делился он. — Увы, не моё.

— Думаешь, твоему папе бы понравилось такое насилие над собой? — проронила я, мягко массируя его голову и виски.

— Конечно нет. Но бизнес был его детищем, это то, что кормит всю нашу семью уже много лет. Он любил своё дело, растил и был счастлив передать его своим детям. Жаль, что из нас троих, лишь Марат перенял эту отцовскую жилу.

— Герман, человек должен заниматься не тем, чем приходиться. Это тебя доконает. Поговори со своими родными. Попроси помощи. Я беспокоюсь за тебя, — в ответ на мои слова ребёнок толкнулся. Я улыбнулась, — и наш сын, кстати, меня сейчас поддерживает.

Герман приложил руку к животу, тоже желая пообщаться с малышом. Снова толчок и довольно сильный, отчего аж охнула.

— Ничего себе, боец, — захохотала я, и муж поцеловал в районе пупка.

— Я тебя понял, сынок. Папка что-нибудь придумает.

Течение беременности в последние месяцы шло неспокойно. Давление норовило ввысь, почки шалили, а тело всё время жутко отекало. Я ощущала себя большущим надувным шариком. Работать в кондитерской уже не могла и торжественно передала управление Татьяне, продолжив курировать работу заведения дистанционно.

Моим частым гостем стала Оля, с которой я неплохо сдружилась. Чета Калиных жила неподалеку и поэтому девушка забегала к нам с детьми. Малышня Элины так же радовалась их приезду.

Пока сорванцы громили дом, мы сидели в столовой за чашкой чая и десертом.

— Вижу вы с Германом уже давно семья, но почему-то до сих пор живёте в разных комнатах. Может пора окончательно сдать позиции?

— Может и пора, — поджала неуверенно губы. — Но я, отчего-то всё время жду подвоха. Не знаю как от этого избавиться. Но существование моей отдельной территории, словно защита для меня, мнимое убежище в случае нового апокалипсиса в наших отношениях.

— Викуль, — янтарный взор Оли, серьёзно полоснул до самой сердечной мышцы, — тебе, рано или поздно, придётся решить: простить мужа или уходить. Потому что раздельное жительство — это не семья. Хочешь, чтобы твой сын рос в нездоровой атмосфере?

— Это мои страхи, Оль. Мне постоянно кажется, что если мы снова объявим себя парой, то стервятники опять набросятся на нас. Подставы, подножки и унижения — всё тут же вернётся.

— Пока у вашей семьи есть враги, вашему союзу и раздельное жильё не поможет. Ты как-то странно мыслишь, Вик! — Оля покачала головой.