Голова Белл слегка шевельнулась. Джон надеялся, что она услышала его и кивнула, но не мог избавиться от опасения, что это движение было бессознательным. В комнате Джона две горничные уже готовили ванну.
– Мы постараемся согреть воду как можно скорее, милорд, – заметила одна из них, быстро присев.
Джон уложил Белл на полотенце, расстеленное на кровати. Откинув ее волосы со лба, он увидел ужасный лиловый синяк. У него перехватило, дыхание от дикой ярости. Но на кого она обращена, Джон не знал – возможно, на себя самого.
– Джон? – слабо спросила Белл, и ее веки затрепетали.
– Я здесь, любимая, рядом.
– Я чувствую себя так странно, непривычно…
Мне и холодно, и тепло. Кажется, я… – Белл собиралась выговорить «умираю», но удержалась, не желая тревожить Джона.
Джон еле слышно чертыхнулся, заметив, что
Белл лишается чувств. Его онемевшие, но крепкие пальцы начали торопливую работу с бесконечными мелкими пуговицами.
– Не покидай меня, Белл! – крикнул он. -
Ты слышишь меня? Не уходи!
В комнате появилась миссис Крейн с двумя ведрами кипятка.
– Милорд, а вы уверены, что этим должны заниматься вы? – спросила она. – Может быть, женщины…
Джон обернулся и ответил непререкаемым тоном:
– Она – моя жена. Я сам позабочусь о ней.
Миссис Крейн молча кивнула и вышла.
Джон вновь занялся пуговицами. Расстегнув наконец платье Белл, он выпростал ее руки из рукавов. Пробормотав извинение, разорвал какую-то деталь туалета – стаскивать ее, липнущую к телу, было бы слишком долго. Кроме того, Белл, наверное, не следовало поднимать. Джон положил руку ей на сердце. Ее лицо было бледным и мокрым от пота. Подавив подступающий страх, Джон быстро высвободил Белл из мокрых юбок и отнес ее к дымящейся, почти полной ванне. Опустившись на колени, он попробовал воду и нахмурился. Слишком горячо, но ждать, когда вода немного остынет, не было времени. Отчаянно молясь, он опустил Белл в воду.
– Вот так, любимая. Сейчас ты согреешься.
Белл не ответила.
– Очнись, Белл! – закричал он, встряхивая ее за хрупкие плечи. – Тебе нельзя спать, пока ты не согреешься!