— Эрик?

Звук глухого, наполненного болью голоса Клэр прошелся по его телу так, будто он был одной большой раной.

Он задыхался и никак не мог обернуться, чтобы посмотреть на Клэр. Потому что знал, что увидит в ее глаза, когда взглянет на нее. Отвращение и ненависть. Она должна была ненавидеть его за это. Теперь у нее не останется никакого повода, чтобы заговорить с ним, чтобы еще раз принести ему теплый шоколад.

Он не мог пошевелиться, пытаясь справиться с оглушительными ударами своего сердца.

— Прости меня, — выдохнул Эрик, закрыв на мгновение глаза. — Прости…

Развернувшись, он вышел из гостиной, проклиная свою слабость, над которой не был властен.

Войдя в свою комнату, Эрик прикрыл дверь, не представляя, что ему теперь делать. Боль и раскаяние сводили с ума.

«Я хочу поцеловать тебя так, чтобы и ты не забывал об этом…»

Она ведь не могла на самом деле желать этого.

— Господи! — в отчаянии застонал Эрик, проведя дрожащей рукой по своим волосам.

На одно короткое мгновение он поверил в то, что, возможно, ей действительно нужны его поцелуи. Поцелуи человека, который разрушил ее жизнь. Который умирал от любви к ней. Которого она выходила и сыграла для него Лунную сонату, не представляя, что это значило для него.

И вместо этого он чуть было не овладел ею на столе.

Зарычав, Эрик шагнул к камину, не представляя, что ему теперь делать.

Он не должен был поддаваться ее уговорам. Не должен был слышать слова, которые околдовали его. Ведь рано или поздно она все равно исчезнет из его жизни…

Эрик вдруг заметил то, что выхватил свет одинокой свечи, стоявшей на каминной полке. Свет, который осветил самый дальний угол его спальни. Небольшой диван, на котором лежала книга. У него туманилось перед глазами от боли, но он заставил себя подойти к дивану и взять книгу. Биография Сальери. Книга Клэр. Как ее книга оказалась здесь? Он ведь хорошо помнил, что она не читала в его комнате. И никогда не видел ее с этой книгой здесь в Пембертоне. Только на столе в ее гостиничном комнате, когда принёс ей воду. И когда расчесывал ей волосы в постоялом дворе, когда она с такой поспешностью выпросила у него свою книгу. Будто не хотела, чтобы книга еще хоть бы чуточку дольше оставалась у него.

Нахмурившись, он раскрыл твердый переплет.

И одинокий засохший листок дерева, шелестя, упал на мягкий ковер.

Озадаченный еще больше, Эрик опустился на корточки и взял расплющенный, ставший таким же тонким как страницы книги листок. Который показался ему смутно знакомым. Он долго смотрел на листок, ничего не понимая, а потом… потом его будто бы сразила молния.