Ей было больно дышать, больно смотреть на него, потому что ее снова охватило отчаяние и сомнения. Клэр ужасно надеялась, что и ей когда-нибудь удастся найти хоть несколько способов, чтобы сделать счастливым и его. И признаться ему в том, во что он должен был непременно поверить.

Господи, он обязан был поверить ей, потому что она уже не могла вместить в себе всю ту любовь, которую испытывала к нему!

— Спасибо, — прошептала Клэр глухим голосом. — Ты позволишь мне сыграть на нем?

«Боюсь представить день, когда она надолго уедет от меня».

Глядя сейчас на это очаровательное видение в полумраке комнаты, Эрик понимал, что не просто боится дня, когда уйдет Клэр. Леденящий ком, возникший в груди, угрожал раздавить его своей тяжестью и свирепой силой. И самое ужасное заключалось в том, что он прекрасно знал, что не станет сопротивляться этому.

С трудом владея собой, Эрик опустил руку и выпрямился.

— Он — твой.

«Твой» даже тогда, когда они и не собирались приезжать сюда.

Впервые в жизни Клэр понимала, что можно задохнуться от любви к кому-то. По-настоящему. Обогнув рояль на дрожащих ногах, она устроилась перед ним на удобном мягком стуле и подняла крышку. Но впервые в жизни не могла собраться с мыслями, чтобы сыграть. У нее было такое ощущение, будто она забыла все ноты.

Внезапно вскинув голову, Клэр в очередной раз посмотрела на Эрика.

— Ты знаешь, какой сегодня день?

Он по-прежнему стоял у порога, не решаясь войти.

— Какой?

Она улыбнулась, понимая, что он лукавит. Клэр могла поклясться, что он помнит абсолютно всё. Всё, что было связано с ней.

— Сегодня ровно месяц с тех пор, как ты пришел на музыкальный вечер моего дяди и пригласил меня на танец.

Воспоминания мгновенно охватили ее, напомнив ей высокого, серьезного, сосредоточенного мужчину, который направлялся к ней через всю толпу. И изменил всю ее жизнь.

— Когда ты призналась, что любишь лазить по деревьям?

Клэр кивнула, ощущая болезненные удар своего сердца, когда он медленно улыбнулся ей.