Гермиона просто стояла и смотрела на Малфоя красными от недавних слез глазами.

— Грейнджер, ты втюрилась в меня или как? Прекрати пялиться, — не поворачиваясь, хрипло произнёс Драко. Гермиона было уверенна, что его тонкие губы исказились в усмешке.

Грейнджер тут же отвела взгляд, поднимая свою палочку с пола.

— Не дождешься, Малфой, — тихо ответила девушка, чувствуя как болит горло.

— Никому ни слова, — добавила Грейнджер, хотя итак знала, что слизеринец ничего никому не расскажет.

Драко усмехнулся, повернулся к девушке лицом и сказал лишь одно слово:

— Жалкая.

Она промолчала, смотря на него с безразличием, а он понял, что это слово было адресовано не только ей, но и ему самому.

========== 2. Безысходность. ==========

Гермиона Грейнджер ещё долго отходила от своей слабости и поступка Драко. Он мог бы позволить ей убить саму себя, но спас. Её спас тот, кто ненавидел всю жизнь.

Малфой сам не понял почему и зачем. Для него, также как и для неё, это было загадкой. Загадкой, которую не под силу разгадать даже ему.

На улице уже стояла глубокая ночь, а Гермионе не спалось. Странно, но с того самого дня когда она пыталась убить себя, ей стало буквально на всё наплевать. С друзьями, которые нашли ей замену, она стала холодна и спокойна. С учителями грубой и высокомерной, если те были неправы.

Девушку сломила смерть родителей, предательство друзей. А самое обидное было тогда, когда Гермионе было плохо и никто из ее «друзей» даже не поинтересовался как у неё дела. А после месяца ношения маски безразличия, все неожиданным образом начали спрашивать что с ней не так.

Это жутко раздражало юную особу, раздражало до скрипа зубов, до хруста костей.

Гермиона уверенно шла по коридорам Хогвартса, не боясь наткнуться на Филча. Подойдя к гостиной старост, девушка произнесла пароль и вошла внутрь, чувствуя, как тело окутывает холод.

Поежившись, девушка подошла к окну, где стоял Драко Малфой. Нет, Гермиона не была удивлена, что он был здесь. Он приходит сюда с того самого дня, когда спас её. Она заметила, что Малфой может часами стоять около окна, сидеть и курить возле него.

Не говоря ни слова, Малфой достал из мантии пачку сигарет и, вытащив одну, закурил, делая одну затяжку за другой и выдыхая клубы белого дыма.

В следующую секунду дым проник и в лёгкие Грейнджер, но та не закашлялась.

— Нахрена приперлась, грязнокровка? Жить снова надоело? Помогать не намерен. — тихий, хриплый голос задавал вопросы за вопросом, попутно делая глубокие затяжки. Его голос, как и всегда, был холоден, а слова резали слух, словно ножи. Резко, глубоко и так болезненно.