— Романтичненько, — подытожила я. Сказала это, и не понятно на кой вспомнила первую ночь с Игнатом, и стало мне от себя противно. Опять.

— Да-да, — согласилась мама. — Я в тот день еще от твоей бабушки нагоняй хороший получила. Она сказала, что если я и дальше буду такой тютей, то замуж никогда не выйду.

— Бабуля как всегда в своем репертуаре.

— Была б она жива, ты бы себя так разболтанно не вела.

— Все ошибаются, мам, — простонала я.

— Ну-ну.

Мама перелистнула несколько страниц назад и рассмеялась. Там папа стоял с букетом полевых цветов в военной форме и без своих шикарных кудрей. Она рассмеялась так звонко, что у меня заложило уши.

— Ты чего, мам?

— Я тебе рассказывала же, как в воинскую часть к нему ездила?

— Может быть, — начала я припоминать, но на ум ничего так и не пришло. — Напомни.

— Он когда в поезд садился, поклялся, что будет писать мне не реже раза в две недели. Ну, вот так он решил. А я то, я только за! Забрали его весной, а зимой он раз и писать перестал. Я подумала, нашел себе кого-то или что? Два месяца письма не приходили. Это сейчас интернет есть, и позвонить можно, а тогда попробуй дозвонись еще, — сказала она и тяжело выдохнула.

— И что ты сделала? — спросила я.

— Я? Поехала в воинскую часть.

— Да ладно?

- Ну, а что? Располагалась она в соседней области. Я документы и деньги взяла, на поезд прыгнула. В четыре утра скорый проходил. К вечеру я была уже на месте. Там попутку поймала, старичка какого-то уговорила отвезти меня в часть. Ой, и дура же я была, совсем без башки. А если бы что случилось?

— Да ты не разглагольствуй, а рассказывай дальше, — поторопила я ее.

— А что дальше, он привез меня к части, назвал женой Декабриста и уехал. Там ворота металлические. Я стаю, стучусь в них. Выходят два парнишки вооруженных, мол, что надо? Я им то и то, мол, не отвечает на письма, что случилось? Они попросили меня ждать на месте, а вскоре ко мне вышла женщина. Из-под бушлата торчал белый халат. У меня от страха сердце в пятки ушло.

— А что случилось? — стало мне до ужаса интересно.

— Чирей на заднице у твоего папки случился, и сопли у половины части, — сказала она и рассмеялась. — Операцию ему делали, а потом так и оставили заживать, и шут его знает почему еще.

— Шрам остался?