В этот момент дверь распахнулась, являя Ранхил. Кажется, ее нисколько не удивило происходящее, бедняжка пришла на навязанные ей кем-то занятия. Он решит эту проблему, последний раз для нее, навсегда избавляя от своего присутствия в ее жизни. Вопрос о зачетке удивил ее куда больше. Она получила, что хотела, так чему же она теперь удивляется?

Когда Ранхил ушла, Агеллар отодвинул от себя Покровен и силой усадил ее на стул. Грубости в свой адрес замдиректора точно не ожидала.

— А теперь ты послушай меня, — процедил Алестер. — То, что ты сделала, а именно напоила студентов запрещенным в Лароссе лекарственным средством, сурово карается законом.

Замдиректора побледнела.

— Я же совсем чуть-чуть…

— Меня это мало волнует. Как давно ты сидишь на этой дряни?

Казалось бы, бледнеть ей было уже некуда, но тем не менее, Лавина стала прозрачнее воды.

— Откуда ты узнал? — прошептала она.

Агеллар зло усмехнулся.

— Упиться ханаи до потери пульса перед многообещающей ночью может только либо полная идиотка, либо конченая наркоманка. При всём моем отношении к тебе — на идиотку ты не тянешь.

— Не говори никому, я очень тебя прошу! Я сделаю все, что ты захочешь! — она попыталась упасть перед ним на колени, но Алестер крепко встряхнул ее в воздухе и швырнул на место.

Покровен заскулила.

— Я не буду предавать это огласке только в одном случае — ты говоришь мне, кто поставляет тебе эту дрянь.

Покровен разразилась слезами — не искусственными, а очень даже искренними.

— Алестер, они убьют меня! Мне нельзя говорить…

Агеллар склонился над ней, яростно блестя глазами, и Лавина замерла перед ним, словно мышь перед удавом. Валандийца она явно боялась больше всех.

— Имя, — прорычал он сквозь зубы.

— Радок, — прошептала Покровен, закрывая голову, словно от удара.

— Варлан? С экономического?

Замдиректора покачала головой.