Я выпрямляюсь.

― Что?

Гандерсон пожимает костлявыми плечами.

― Это были девушки из женского общества. Кто-то подумал, что будет забавно, если ты выйдешь на улицу, и твой джип будет завернут в полиэтиленовую пленку.

― Кто трахает девушек из женского общества?

― Я не знаю, все?

Бросаю новую пару теннисных туфель вместе с одеждой.

― Это действительно сужает круг подозреваемых, не так ли?

― Если бы я знал, то сказал бы тебе.

― Да, конечно, ― цинично смеюсь я.

― Слушай, парень, Я помогу тебе довезти джип до дома, ладно? Мы сделаем это после встречи.

― Не беспокойся, мать твою.

― Я пришел на стадион сегодня утром, и что, черт возьми, вижу на парковке? Кто-нибудь из вас, леди, знает ответ, который я ищу?

Тишина.

― Сегодня утром никому нечего сказать?

Мы все тупо смотрим на тренера, который выглядит так, будто у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд в центре лба. Он чертовски зол.

― Я видел джип Ретта Рабидо, завернутый в чертов полиэтилен. Кто здесь думает, что это смешно? Кто здесь думает, что это безопасно? Поднимите руки.

Его вопрос встречен тишиной, безмолвием, поэтому он продолжает:

― Да что с вами такое, ребята? ― Шагает в сторону комнаты, обычно предназначенной для просмотра пленок, и швыряет планшет на стол, который использует для расшифровки.