Человеческий фактор - досадное недоразумение. Чувства делают нас слабыми. Никея была права в одном: я очень сильно ее жалел.

Ладонь сжала тонкое стекло бокала с такой силой, что я отбросил его прочь, прекрасно зная, что еще немного - и он превратится в осколки. Такое мы уже проходили. Пока я переживал о том, чтобы, подчиняя, не нанести ей излишней моральной травмы, Юлька уже начала потихоньку осознавать свою безнаказанность. Лупила словами, не думая о последствиях, на интуитивном уровне докопавшись до сути вспыхнувших во мне чувств.  Зря она заговорила о детях. За плоть своей крови я бы вырвал сердце обидчика и зажарил на медленном огне. Нет, меня разозлило не это. В детальной визуализации сказанного ею у предполагаемой дочери были ее черты. Так просто и так логично, словно свершившийся факт. Дима, очнись. Какая она нахрен мать твоих детей. С таким характером она сама рано или поздно убьется нахрен, поставив потомство под удар... Или перегрызет глотку любому, кто посмеет обидеть, и пойдет к более неприступным вершинам ради лучшего будущего для своих детей?!

       Вашу мать. Руки дрожали, когда я решительно закрыл коньяк в баре. Хватит. Эту ситуацию не уничтожить банальным заливанием. Плюс я не имею ни малейшего права работать с Юлькой в состоянии алкогольного опьянения. Она и трезвого доведет в одно касание.

       Кровь полыхала в висках, усиливая боль от травмы - таблетка после коньяка не лучший вариант, но я стойко проглотил ее, не запивая, и из последних сил закрыл на замок каскад ненужных мыслей о том, что делаю все неправильно. Одно я знал точно: в таком состоянии, как сейчас, я не имею ни малейшего морального права кантовать ее дальше. Потому что могу, и потому что бороться с этим желанием становилось все труднее. Выход был только один. Весь арсенал подчинения находился на своем месте. Логично, где ему еще быть. Взгляд сразу выхватил тот самый бриллиант моей коллекции от Шороха. Одного его было достаточно, чтобы выбить из строптивой сабы желание не только противиться неизбежному, но и даже открывать рот без соответствующего приказа. Он мог расписать ее кожу в граффити красных полос - на час, не больше, такие следы сходят быстро. Мог вспороть эту кожу до капель крови. А мог не делать ничего, лишь отпечататься в сетчатке ее больших зеленых глаз Угрожающим предупреждением. Именно это и должно было произойти. И мне потребуются все силы, чтобы не проделать с ней первые два пункта.

       Взмах. Безошибочный захлест. Тренинги в епархии Анубиса не прошли даром. Обжигающая боль гасит изматывающую пульсацию виска, перетягивая акцент на спину. Кажется, что кожаная змейка прошила ее до кости и мышц, но на самом деле не рассекла даже верхний слой кожи. Этого мало. Ничтожно мало. Я должен ее спасти от себя самого. Рука бьет очень уверенно и легко. Кто сказал, что себе нельзя причинить сильную боль? Все можно. Просто не у всех хватит силы воли. Не кричу я лишь потому, что просто не умею этого делать. Чтобы взять на себя право причинять боль другим, надо самому пройти путь плети. Новая вспышка ледяного огня почти до сердца. Привкус крови во рту - сильно закусил губу. Это не повод остановиться. Вздох перед прыжком в свободный полет- град безошибочно четких ударов ложится на спину, вместе с тем принося ясность измотанному сознанию. Ты сильный, ты выдержишь. Ее ты так же точно просто не имеешь права. Устала кисть, дыхание сбивается, боль прогоняет безумие, возвращая мне себя прежнего. Ничего не бойся, моя девочка... Для тебя это не средство наказания теперь. Всего лишь атрибут моей власти...