- Покурим? - самая чуткая и все позволяющая мать на свете открыла серебряный портсигар, поморщившись при виде табачной продукции, изготовленной в родном городе. - Дмитрий, еще раз увижу, что ты гробишь легкие третьесортной соломой, перебью пальцы. Возьми. - Она курила очень дорогие сигареты, которые ей привозили из-за рубежа. Подобных у нас днем с огнем не отыскать.- Мне звонила твоя классная. Отстань от дочери Кононенко.

       - Чего это ради, - мне нравилось загонять в угол эту дерзкую красавицу класса своей силой. Она уже начала капитулировать. - Эта кукла сама от этого тащится.

       И тут я получил первую раскладку понятий. Узнал, как это называется. Есть садисты. Они получают удовольствие от того, что причиняют боль и подавляют других. Есть мазохисты. С этими все с точностью наоборот. Их вроде как надо жалеть, а нас - ненавидеть. Но все не так. Это потребность, и взаимное удовлетворение таких потребностей - ведет к гармонии. Если бы маркиз де Сад и Захер-Мазох однажды встретились, они бы нашли друг друга. И крейсер в бухту тем снобам, кто называет это извращениями. Подобный вид отношений - прерогатива сильных и высокоинтеллектуальных личностей. Среди них не встретишь дядю Васю-фрезеровщика.

 - Круто, - это все, что я мог из себя выжать в тот момент. Мать, сделав вид, что не заметила моего участившегося пульса и заблестевших глаз, щедрым жестом пожертвовала свои крутые сигареты и упорхнула на очередной шопинг. Даже тогда я не задумался о том, какая роль ее в этом непонятном пока, но таком интригующем мире. Так было проще. Нас всегда незримо отделяла некая стена, и я оставил попытки протаранить ее еще в пятом классе. То, о чем я не задумывался, было мне продемонстрировано во всей красе спустя десять лет...

...Юля не хотела просыпаться, а я не хотел ее будить. Я боялся ее пробуждения. Боялся вновь встретить пустой, погасший взгляд, ощутить самую страшную боль из всех, что мне доводилось испытывать прежде...

       Она должна вернуться. Открыть глаза в прежней, знакомой ей обстановке... Это когда рядом нет меня. И вообще не здесь. В прошлой жизни... Виски ломает тупая боль. Это не от недосыпа. И не от изменения погодных условий. Это попытка уничтожить себя этой болью за то, что я натворил в итоге - подсознательная, обреченная на провал. Когда сам любишь высекать свое же чувство вины посредством боли, это не наказание, а потакание своим слабостям...

       Я пытаюсь приготовить ей завтрак, но все валится с рук. Даже раскаленная сковородка. К черту! Просто набираю номер японского ресторана. Может, это позволит ей вернуться... Хоть бы  в мир привычных приятных вещей, а не вспомнить, как мы впервые встретились. Как мелькали хаси в ее тонких пальчиках с непревзойденной утонченной грацией. Я заметил ее первым. И тогда уже робкие попытки позволить ей избежать знакомства завладели моим сознанием вместе с обостренным желанием обладать ею полностью.