Ах, ну да! Куда же здесь без пояснения, простите, заболталась совсем!

Наша мать, ее звали Роза, была самой известной куртизанкой во всем Эвеноре. К ней в фавориты набивались короли, могущественные волшебники и, поговаривают, однажды даже несмотря на ее своеобразную известность сватался настоящий дракон. Но она предпочитала независимость и принимала благосклонность всех своих обожателей, как должное, от чего, как не странно, меньше их вовсе не становилось.

Всех сводили с ума ее нежная фарфоровая кожа, гладкий шелк волнистых, ярко-каштановых волос и невероятные лиловые глаза. Необычный цвет, разумеется, был неспроста — ко всем своим талантам моя родительница была еще и умелой чаровницей! Так что богатые мира сего обращались к ней не только за трепетным наслаждением, но и за особыми амулетами от сглазов, ядов, шальной стрелы в бою… да хоть бы и от мужского бессилия! Матушка свое дело знала.

Стало ли ей скучно одной или просто "так получилось", но в какой-то момент она родила мою старшую сестру Амариллис, а затем и среднюю Валериану, поговаривают, причем в основном они же сами, что отцом их был сам Ангельд Черный, известный пират, о котором сложено немало героических баллад. В частности, о том, по какой-такой причине он внезапно пропал после стольких побед и невероятных приключений.

А чуть позже, у нашей невероятной матери родилась я — ворчливое чудовище, Лобелия-дибелия или, как метко обозвала меня однажды Амариллис — Лобуэлия.

На самом деле конечно меня звали просто Лобелия, но те, кто не имел цели обидеть или унизить еще больше, чем это сделала со мной матушка-природа, звали просто Либи.

Я родилась с кривым лицом, таким, будто кто-то взял и потянул его с одной стороны, отчего бровь удивленно ползла вверх, глаз был вытянут до прищура, ноздря вывернута, а рот и вовсе до конца не закрывался из-за вздернутой кверху губы. Ну, и кроме прочего, у меня имелся горб, солидный такой, что аж с головой был вровень. Не в пример своим сестрам красавица, одним словом.

Сестры очень долго вбивали мне мысль, что матушка скончалась, едва ей после родов представили меня, не иначе как плод соития между ней и демоном, вселившимся в какого-то ее клиента, но мадам Кардамон быстро пресекла подобные толки. В общем-то она была справедливая тетка, в том, что не касалось ее прямой выгоды.

На самом деле, после моего рождения знаменитая Лиловая Роза прожила еще год и почти полгода после того умирала от тяжелой и неизвестной магической болезни. Поскольку старшим моим сестрам к тому моменту едва стукнуло семь и восемь лет, а родственников у нас как есть не было, матушка позаботилась о нас иначе. Завещала свои шикарные апартаменты в центре Миля с видом на фонтанную площадь и дворец, а также сбережения и связи подруге и товарке Кардамон, которая ухаживала за ней до самой кончины. Ее просьба состояла в том, чтобы женщина, если и не заменила ее дочерям мать, то предоставила хорошее образование, пожизненный кров и пищу.