— Леш… — уперла я свою правую ладонь в грудь молодого человека, в попытке увеличить между нами эту чертову дистанцию, ну или, по крайней мере, не позволить ему сократить ее еще больше…

— Что "Леш"? — насмешливо произнес Алексей, касаясь пальцами моей щеки, от чего я в очередной раз поежилась. — Зачем тебе я, правда, когда тут Чертанов нарисовался?!

— Не понимаю о чем ты… — сделал я шаг назад — подальше от нетрезвого парня. — И мне действительно уже по…

— Все ты прекрасно понимаешь….- перебил меня молодой человек, хватая меня за плечо, и тем самым не давая мне от него уйти.

— Отпусти! — попыталась я вырваться. — А то…

— А то "что"? — зло хмыкнул Лешка. — Папочке своему пожалуешься. Или этому…

— Леша!

— Ты хоть знаешь, с кем связалась, дура? Он же тварь последняя…, а ты…

— А с чего это ты такой "добрый", Паршин? Что за забота о моей персоне? Мы с тобой больше не пара — и тебя уже не касается, с кем я сплю или не сплю…. — окинула я своего "бывшего" презрительным взглядом. — Ты же вроде как мне замену хотел найти? — процедила я сквозь зубы, поведя плечом, пытаясь сбросить неприятное прикосновение. — Так в чем же дело? Вперед!

— О, все такая же холодная и неприступная Лера Снежная….- улыбнулся мне молодой человек, и о боже, в этой его кривой и пьяной улыбке промелькнуло настоящие безумие…. — Скажи, как давно ты раздвигаешь перед ним ноги за моей спиной? — зло спросил меня Алексей, и резко, больно — так, что я даже не успела что-либо сообразить, или предпринять, заломил мои руки над головой, безжалостно выкручивая их и удерживая одной ладонью…

— Паршин! Ты что совсем очумел? — заорала я во все горло, в то время как противные, чужие для меня руки уже задирали мою блузку вверх, стараясь добраться до моей груди. — Мне больно! Да, убери ты свои лапы от меня! Быстро! — с призрением и злостью, шипела я, вырываясь.… Хотя боялась…. Сильно.… Потому как впервые я видела своего бывшего молодого человека… таким…

— Надо было еще раньше сделать это, — пропыхтел Паршин, а я к своему величайшему ужасу поняла, что он расстегивает ширинку на своих джинсах.

— Пусти! — отбивалась я, отчаянно пытаясь вырваться из чужих рук. Но казалось, что мое сопротивление только еще больше заводило пьяного парня, и, несмотря на то, что он был в изрядном подпитии, силы и ловкости ему было не занимать…

— Меня, значит, восемь месяцев мурыжила, а с ним…

— Пусти, я сказала!