— Отвечай, твою мать!
— Отвечай, твою мать!
Откинув голову назад, Кир посмотрел в глаза напротив — плохие глаза, без эмоций, несмотря, на повышенный тон.… Слишком спокойные глаза…
Откинув голову назад, Кир посмотрел в глаза напротив — плохие глаза, без эмоций, несмотря, на повышенный тон.… Слишком спокойные глаза…
— Я отправлю тебя к уркам. Они будут ломать тебе кость за костью. Сколь угодно долго, не торопясь и не напрягаясь. Пока ты сам не напишешь "чистосердечное", и тогда вы с твоим дружком сядете.… Надолго сядете. Запомнил?!
— Я отправлю тебя к уркам. Они будут ломать тебе кость за костью. Сколь угодно долго, не торопясь и не напрягаясь. Пока ты сам не напишешь "чистосердечное", и тогда вы с твоим дружком сядете.… Надолго сядете. Запомнил?!
Тряхнув головой, Кирилл вытер рукавом куртки кровь с разбитой скулы и губ, посмотрел на сидящего напротив него мужчину и тихо, но от этого не менее твердо, произнес:
Тряхнув головой, Кирилл вытер рукавом куртки кровь с разбитой скулы и губ, посмотрел на сидящего напротив него мужчину и тихо, но от этого не менее твердо, произнес:
— Тогда я тоже хочу, чтобы ты запомнил. Чтобы ты зарубил себе там, где всегда видно. Я никогда. Ничего. Никому. Не забываю…"
— Тогда я тоже хочу, чтобы ты запомнил. Чтобы ты зарубил себе там, где всегда видно. Я никогда. Ничего. Никому. Не забываю…"
Сотрясая столешницу, вдруг завибрировал телефон, и Кирилл моргнул, возвращаясь к недопитой бутылке на столе, к холоду за окном и своему одиночеству.… На экране высветилось незатейливое слов — "Бо-о-оос" — и теперь между бровями Чертанова пролегла морщинка заинтересованности.
"Бо-о-оос"
"Бо-о-оос"
И вот, когда этот шутник-зайтейник, то бишь Макар, успел поменять имя Темного на вот эту хрень?!
И вот, когда этот шутник-зайтейник, то бишь Макар, успел поменять имя Темного на вот эту хрень?!
— Да?
— Ты чего не спишь? — голос друга был веселым и беззаботным.
Ну, хоть у кого-то все хорошо, — подумал Кир.
Ну, хоть у кого-то все хорошо, —
— Да так… — хмыкнул он. — Мысли гоняю. А ты чего?