Я стянула с себя рубашку Кира, и ступила под горячую воду, предварительно повесив свой "наряд" на сушилку. Откинув голову назад, разрешила потокам воды, коснуться моей шеи и груди… Мне хотелось забыться…, но воспоминания о сероглазом красивом молодом человеке, превратившемся со временем в потрясающего сильного мужчину, не давали мне это сделать.…

Не знаю, сколько я так простояла, но постепенно остатки сна и изматывающее меня напряжение слетели, оставив после себя легкость во всем теле, а я наконец-то смогла, немного, расслабиться…

Прошлого не изменить, его надо принять, как данность… — сделала я единственно правильный вывод, когда выходя из душа, вытерлась полотенцем, а затем, натянув на еще влажное тело мужскую рубашку, отправилась на кухню. — Какао, вот чего я сейчас хотела больше всего на свете. Теплого, тягуче-сладкого какао, как в детстве…

Я поставила молоко в микроволновку и, подойдя к окну, зевнула. Затем, ожидая пока молоко, подогреется, раздвинула плотные шторы, закрывавшие застекленную дверь, ведущую в сад, и на мгновение застыла. Толстый слой инея, покрывал деревья и кустарники, серебром сверкая под тусклыми фонарями, в окна лился мягкий лунный свет. С каким-то отстраненным интересом я наблюдала за медленным и плавным кружением снежинок…

Такая красота.…

Мне тут же захотелось выйти на улицу и подышать свежим морозным воздухом, посмотреть на звезды, но одна я на такое не отважилась бы… и потому, вздохнув, поспешно опустила шторы.

Слегка подрагивая, я вернулась к кухонному островку — навела себе огромнейшую кружку дымящегося напитка, соорудила бутерброд из ржаного хлеба, сыра и колбасы, украсила его сверху веточкой петрушки, и уселась за стол.

— Ох, ничего ж себе?! — послышался хриплый спросонья голос Кирилла от порога кухни, а у меня от неожиданности тут же сработал рвотный рефлекс, и я прыснула какао на стол. — За ужином, не хочу — не буду. А по ночам втихаря хомячим?