Моим родителям удаётся сохранить брак, тщательно придерживаясь тех направлений, которые они начали во время консультаций с психологом. Более того, они усыновляют маленького мальчика. Мне кажется, я должна злиться, глядя на свою замену, но я не злюсь. Рада, что они смогли справиться с моей смертью и получили второй шанс стать родителями.

Затем я вижу улыбающееся лицо Дэниела, в то время как его невеста идёт к алтарю. Он всё тот же старина Дэниел, кроме одного. Блеск его глаз слегка потускнел. На мгновение в глазах мелькает грусть, и я задумываюсь, вспоминает ли он сейчас Мадлен. Но грусть быстро проходит, когда видение в белом приближается к нему.

Оказывается невеста, Джеки, — его партнёр по лаборатории в медицинской школе. Вместе им удалось расшифровать последовательность кода, что привело к открытию лечения от нескольких типов рака. У них трое детей. Двух дочерей они назвали Мадлен и Ровена, за что мне хочется убить его, а сына — Кейси, который носит имя брата Джеки, ставшего ещё одной жертвой онкологии и причиной, по которой она пошла в медицину.

А маленький мальчик, чей дурацкий костюм стоил мне жизни, что ж, он стал священником. Я очень сильно надеюсь, что получила несколько очков за спасение служителя церкви. Он помогает группе поддержки для скорбящих родителей, которую основали мама и папа после моей смерти.

Ещё несколько лиц мелькают на экране, но я никого не знаю. И наконец, показ прекращается. Гудение проигрывателя замедляется, и комната погружается в тишину. Я не осознавала этого раньше, но слёзы стекают по моему лицу. Не из-за того, что мне грустно. В смысле, мне грустно, но плачу я не поэтому. А потому, что моя жизнь что-то значит. Мои решения повлияли даже на будущее.

— Собираешься сидеть здесь весь день? — гремит голос из дверного проёма.

Возвышаясь во весь рост, Смерть стоит в типичной гавайской рубашке и шортах-бермудах.

— Вы могли сказать мне, — говорю с упрёком, поворачиваясь к нему. — Вы знали, что всё так обернётся, верно?

— Нет, не с самого начала. Но потом я заметил изменения в Хрониках.

— Значит, они поэтому были запечатаны.

Он кивает.

— Я боялся, если ты узнаешь, что произойдёт, то передумаешь. Просто показалось несправедливым.

— Для меня или для вас? — насмешливо уточняю.

— В основном, для тебя. И для мира. Тебе было предназначено стать сверхновой звездой. Гореть ярко и неожиданно погаснуть, оставив после себя наследие.

Замечательно. Смерть сравнивает меня с умирающей звездой, а мне нечего возразить ему.

— Что дальше? — наконец, спрашиваю.