А еще, хотя я боялась возлагать на это слишком много надежд, все шло к тому, что у меня появится и родной отец.
– Итак, – сказал Уэсли, проглотив ложку хлопьев. – Ты должна просветить меня насчет последних событий. Что там у вас с Эми? Что-то изменилось после января?
Я вскинула бровь:
– Мы же каждую неделю общаемся с тобой по телефону.
– Да, но никто из вас не рассказывает ничего интересного, – возразил он, тыча в меня ложкой, как судейским молотком. – И, хотя новости о твоих успехах в школе и на работе меня бесконечно радуют, я не прочь получить и более пикантную информацию.
Я рассмеялась:
– Что бы тебе хотелось услышать?
– Ну, я не знаю. – Он пожал плечами и проглотил еще ложку хлопьев. – Что там с тем парнем, о котором ты мне рассказывала?
Я и без зеркала знала, что все краски разом сошли с моего лица. Только Уэсли мог так легко перескочить с одной неловкой темы на другую, не менее болезненную.
– Ничего, – пробормотала я, снова хватаясь за ручку и надеясь, что он уловил намек. Не тут-то было.
– Ежу понятно, что это ложь, – сказал он. – А мне казалось, ты дала обет честности?
Я застонала:
– Это… не совсем ложь. Просто между нами ничего не происходит.
– Почему?
С большой неохотой я снова отложила ручку.
– Хорошо, но только в двух словах. – Я сделала глубокий вдох, чувствуя знакомую боль в груди. Она появлялась всякий раз, когда я думала о Райдере. – Оказывается, я ему действительно нравилась, но я сама все испортила. Наплела столько небылиц, что Райдер никогда меня не простит.
Уэсли наблюдал за мной с минуту, как будто подыскивая какие-то слова. Но, прежде чем он нашелся с ответом, мой телефон, валявшийся рядом с ним на краю стола, ожил рингтоном «Константин» от
Уэсли покосился на экран и усмехнулся:
– Никогда не знаешь, – сказал он, подвигая телефон ко мне через стол. – Люди порой удивляют.