Впрочем, оказалось, что и у Тона не все так прекрасно, как он пытался изобразить.

Я как раз облагораживала, ну, или вернее уж, уродовала симпатичное личико Дана, когда уже разукрашенный Тим подсел к лучшему другу моего братца и совершенно не стесняясь заглянул тому в телефон.

— Неужели твоя подружка тебя уже игнорит? Ты ей так быстро надоел?

— А тебе что за печаль? — с равнодушием произнес Тон, но я почувствовала, что слова Тима его основательно задели.

И меня задели тоже, больно царапнув в груди. Я даже немного рассердилась на Тима — если бы он не совал нос куда не просят, можно было бы притвориться, что никакой девушки у Антона нет… Хотя это просто самообман. Тон красавчик и явно не монах — с чего бы ему быть одному?

— Любопытство — не порок… — ничуть не смутился Тимофей.

— А большое свинство, — добавил Тон и телефон всё-таки спрятал в карман — подальше от чужих глаз.

— Любопытство — это желание знать, которое позволяет человеку развиваться, — явно процитировал кого-то Тимофей — правда, с таким видом, словно высказывание принадлежало исключительно ему.

И конечно, в чем-то он был прав, но в данном конкретном случае я бы согласилась скорее с Антоном. Даже несмотря на то самое, пресловутое любопытство, которое теперь весьма ощутимо мою скромную персону терзало и бесило!

— Следующий! — рявкнула я, не в силах справиться с эмоциями.

Собственно, оставался только Тон, но обращаться к нему по имени в свете последних известий мне претило.

— Лена, будь с ним поласковее, — в своей обычной манере стебаться над людьми, произнес Тим, вслед усаживающемуся в кресло Антону. — У нашего друга душевная травма.

Парни захмыкали, пытаясь сдержать смешки. Тон же, напротив, помрачнел, да еще зыркнул на меня так, словно это я измываюсь над ним с утра до вечера, да и вообще, враг народа номер один. И после этого я должна быть с ним поласковее? Вот уж дудки…

— Постарайся не вертеться, — буркнула я и сама удивилась, как резко у меня это вышло — грубить я всё-таки не собиралась. Но Тон сам виноват — стоит только вспомнить его подколки надо мной в машине и меня тут же охватывало огромное желание сказать и ему какую-нибудь гадость. А если он сейчас начнет возмущаться или нарочно вертеть головой, то я, наверное, не удержусь — еще и по макушке ему тресну.

Но Антон ничего не ответил — замер каменным изваянием и сидел так почти всё то время, что я его раскрашивала. Лишь время от времени я замечала как у него дергается кадык и тогда мне почему-то казалось, что он сейчас вскочит и… не знаю… накричит на меня? Признаться, я пару раз слишком сильно потянула его за волосы, когда обрабатывала их воском — но я, не специально, вроде, да и не больно…