Он вскочил, протягивая руки и с радостной улыбкой на лице:

– Моя дорогая невеста, с каким благородством вы держали себя. Одна правда и преданность. Мое сердце радовалось, слушая вас.

Она склонила голову на его плечо. Она хотела говорить, но ее душили слезы.

– Верная до гроба, – продолжал он, – и вы все еще боретесь за меня.

– Принцесса Анна… – начала она, и слезы не дали ей продолжать.

– Пожалуй! – сказал он. – Будем ждать лучшего. Я еще не потерял надежды! Если посланник похлопочет, король вряд ли откажет; но нельзя рассчитывать на полное прощение… вероятно, предстоит изгнание еще на несколько лет… и тогда вы поедете со мной.

– Если вы непременно желаете быть вместе с той, которая была… могла быть… причиной вашей смерти. О, каждым своим словом я, казалось, наносила вам смертельную рану, – и она заплакала.

– Ничего подобного! Они только доказывал» верность моей невесты Божьей правде и мне, и мое сердце наполнилось гордостью за нее, слушая эти слова, ободрявшие меня в самую тяжелую минуту.

При виде его мужества, она как будто потеряла самообладание. До сих пор она старалась поддерживать дух сэра Филиппа и леди Арчфильд, но, увидев его, не могла уже более сдерживать своих слез.

– О, я вас погубила! – сказала она.

– Нисколько! Есть из-за чего и поплакать. Но не падайте духом, моя Анна. Мне случилось бывать в худшем положении, когда предо мною торчали жерла восьми турецких пушек. Ядра, благодарение Богу, пролетели через мою голову. Может, теперь пронесет беду!

На пути к Железным Воротам я, кажется, отдал бы все человеку, который покончил бы всe мои несчастия пистолетным выстрелом. Но вот я здесь! Может быть, Всемогущий Творец привел меня сюда не только для спасения бедного Седли, но и чтобы я мог очистить мою собственную совесть… и если прощение не выйдет, все же для меня это лучшая смерть. Нет, конечно; все шансы к тому, что вам с другими удастся отстоять меня. я только хотел сказать, что даже если б последовала неудача, то и тогда для меня лучше понести заслуженное наказание, чем умереть с тяжестью на душе; я постараюсь, чтобы они все осознали это, и теперь, облегчив мое сердце, я чувствую себя счастливее, чем в продолжение всех этих семи лет. Если б я только был уверен, что бедняга остался жив, я умер бы, кажется, спокойнее, хотя эти слова и звучат странно. Может быть, после того преследующий его дух беспокойства уляжется в нем.

– О, какое мужество в вас! – Я пришла с надеждой поддержать вас, а вместо того вы ободряете меня.

– Так будет лучше, моя дорогая. Сейчас я запечатаю и адресую это письмо, и вы отдадите его м-ру Феллоусу, для передачи посланнику.