– Ты опоздал, – не без удовольствия произнес правитель. – Я все сделал, даже более того. По моему приказу все мужское население селения было перебито, а само село сожжено.

Насави поклонился султану.

– Ты доволен? Что теперь ты собираешься делать?

– Я не знаю, – признался Насави.

– Оставайся у меня, – предложил Малик Музафар. – Я дам тебе хорошую должность.

– Я с благодарностью приму ваше предложение. А сейчас, не найдется ли уголка, где бы я мог помолиться.

– Можешь помолиться здесь, то окно выходит на киблу. [170]

После этого правитель, а за ним, остальные, вышли из зала, оставив Насави одного. Он подошел к указанному окну, опустился на колени и произнес молитву в несколько ракатов, закончив ее словами: «Да успокоит его Аллах милостью, прохлаждающей его душу и освещающей его могилу, и да признает его усердие в защите веры Аллаха. Да осенит Аллах его своими благами, как об этом просит молитва, проистекающая от чистой любви и дружбы, и о чем льются мои слезы верности и преданности!»

Гористая местность в трех днях пути от Нахичевана.

– Это здесь, – сказал Али, – вон та гора. Но на всякий случай я поеду, разведаю окрестности. А вы оставайтесь здесь, спрячьте лошадей в этой лощине и отдохните.

– Разумно, – сказал Егорка. Он спрыгнул с лошади и помог спешиться женщинам.

– Можно я с тобой поеду? – спросила Йасмин.

Али улыбнувшись жене, покачал головой и тронул поводья.

Он доехал до подножия горы, привязал лошадь. Затем поднялся по склону, разыскал вход в пещеру, вернее место, где она должна была быть, и остановился, рассматривая скалу и сокрушаясь над своей глупостью. Он знал, как выйти из пещеры, но не знал, как в нее попасть. И ни разу за то время, что они были в пути, ему не прищло это в голову. Возможно, что они проделали этот путь понапрасну. Али некоторое время разглядывал и трогал: расщелины, выступы, неровности, в надежде найти что-нибудь похожее на рычаг тайного механизма, но все было тщетно. Когда он в бессилии опустил руки, кто-то спросил сзади: