– Да я, собственно, так и собирался поступить. Но по дороге сюда выяснилось одно любопытное обстоятельство…

– По дороге сюда, – прервал легата король, – а зачем же вы везли ее сюда, разве в Константинополе нет суда инквизиции?

Этот простой вопрос смутил почему-то легата.

– Есть, конечно, – сказал он, – но, учитывая серьезность преступления, хулу на Иисуса Христа, я решил…

Фридрих не верил ни единому слову легата.

– Она, верно, хороша собой, – вдруг спросил король.

Свита короля пыталась скрыть улыбки. Без того красное лицо легата побагровело еще больше от повисшего в воздухе обвинения.

– Да, ваше величество, недурна. Но дело вовсе не в этом, она лично знакома с вашим наследником Конрадом, будущим королем Иерусалима.

В глазах Фридриха мелькнул интерес.

– Вот как, – удивился он, – и кто же она?

– Ваше величество, она много чего наговорила, всяких небылиц. Что она вдова последнего правителя Азербайджана, и что она, мол, играла с вашим сыном. Уж не знаю, чему верить?

– Где она сейчас? – спросил Фридрих.

– Здесь, в приемной. Я подумал, что лучше сказать вам об этом. Несмотря на всю нелепость ее притязаний.

– Приведите, – нетерпеливо сказал Фридрих.

В приемном зале среди двух десятков разодетых в пух и прах придворных, Лада привлекала внимание своим скромным видом и неприкаянностью. На ней было монашеское одеяние, которое ей пришлось одеть в тот злополучный день, чтобы не выделяться среди участниц церковного хора, но на ней не было белого головного убора, и она не опускала глаза долу. Однако любой, взглянув на Ладу, сказал бы, что она не монашка. И дело было даже не в том, что она была вызывающе красива, а в выражении ее лица. В том, как она встречала каждый взгляд, брошенный на нее. Несколько бравых офицеров из родовитых фамилий прохаживались уже кругом нее, готовясь вот-вот вступить в разговор. Лада разглядывала фрески на стенах. Композиция была еще не закончена. Одна стена была еще в лесах, на которых трудились художники. Когда из аудиенц-зала выбежал секретарь легата и стал манить Ладу к себе, она не сразу заметила его, а, заметив, неспешно пошла к нему.

– Быстрее, быстрее, – задыхаясь от волнения, торопил секретарь, – его императорское величество не привык так долго ждать.

Стоявшие у дверей стражники распахнули лишь одну створку, поскольку обе отворялись лишь для короля. Но Лада, каким неведомым чутьем поняла, что это означает, и стала, как вкопанная.

– Что? В чем дело? – спросил секретарь.

– Пусть откроют вторую половину дверей, – потребовала Лада.