— Вы степень шикарности по лужам крови устанавливаете? Теперь я понимаю, почему ты просил меня не приходить на тренировки! Ты хочешь… ты…

— Нет, — Алэй не дал ей договорить. Но она и не смогла бы сказать этого вслух: на миг испугалась, что настроение у него не хорошее, а истеричное, и за этим скрывается желание ещё раз попробовать со всем покончить. — Приятно контролировать своё тело. Приятно ощущать силу. А фехтование, — шпага со свистом рассекла воздух, — мне всегда нравилось.

— Сегодня у меня нет на это времени… — Роми и не думала успокаиваться. Раздражённо вскинула руки и зашагала прочь.

— Рэм, стой! Чёрт, подержи. — Звякнул металл, наверное, Алэй всучил шпагу другу. — Рэм! — Он догнал её уже в коридоре. Поймал за плечи, заставил остановиться и обернуться. — Ну что ты?

— Ну что я?! Ну что вы! Вы двое… вы как дети!

— Ага, — просто ответил он, улыбаясь.

— У вас в голове ветер.

— Ага. Всегда ты была ветром, теперь мой черед. И это здорово, это очень… живое ощущение. Светлое.

— Светлое… — передразнила она. — Алэй, ты же знаешь. Вечной жизни скоро не будет. А без неё не будет неуязвимости. Всё это — временное. Ещё день, два, месяц — и всё. Может, час! Ты сегодня себя изрежешь, развлекаясь, а завтра не сможешь залечить раны! И…

— Ты права.

— Что?..

— О, меня услышали! — он взял её за руки, сжал ладони. Посмотрел в глаза. — Ты права, я как ребёнок. Как заново родился. Мир кажется другим, и я ношусь по нему беспечным ветерком. Не знаю, что со мной сделала Мира, но… Я верю, что она не просто починила мой позвоночник. Она убила остатки рака, который продолжал меня травить все эти семьсот лет. И я страшный эгоист, да. Но я рад, что Тмиору наступает конец. Что нам придётся вывернуть себя наизнанку. Что мне понадобится пластырь или даже визит к врачу, если я поранюсь. И что, может быть, останется шрам.

— Думаешь, будет так просто? Посмотри! — Роми вырвалась, махнула на пейзаж за огромным окном. — Идёт дождь, Алэй. Дождь! Уже целую неделю. Да, облака не мешают солнцу, но… Если… когда Тмиору наступит конец— мы погибнем. Нам некуда идти. Не у кого просить помощи. Содружества, которое заперло нас здесь, уже тысячелетия как не существует. Пусть у нас получилось пережить их, но они добились главного — мы всё равно погибнем.

— Необязательно. Мы можем вернуться домой.

— Эннера не примет атради.

— Неправда. Нас может не принять Бэар, но он лишь мегаполис под куполом. Остальная планета пуста. Её солнце даст нам энергию, пока мы ищем постоянное решение.

Они не первый раз заговаривали об этом. Алэй, который никогда не считал себя атради, теперь говорил «мы». И от этого Роми становилось тепло. Она начинала верить, что всё ещё может получиться, что у них есть выход. И перестала злиться на порезы.