— Вегейр нашёл камень, — сразу сообразил он.

— И когда ты собирался мне сказать?

— Никогда.

Я резко развернулась.

— Ты всерьёз думаешь, что подобное признание может облегчить твою вину?

— Я честен, — возразил Милош. — Я солгал тебе лишь один раз, остальное — просто недомолвки, не стоящие внимания.

— Например, как твоё настоящее имя.

— У меня их несколько. Я бы показал тебе наше семейное древо, но, увы, ты можешь полагаться лишь на мои слова. Так что Иваром меня тоже можно называть. Я никогда не рассказывал тебе о своём прошлом. Это не имеет значения. Есть только я и ты.

— Так когда же ты тогда солгал мне? — раздражённо произнесла я.

— По-настоящему лишь однажды — когда сказал, что не люблю тебя. Перед нашим уходом из Нижнего Крака Лиран взял с меня слово, что я не позволю себе с тобой лишнего. Тогда я дал его легко, но потом пришлось с собой бороться. Я был не вправе поступать с тобой так, как он сделал. Я боялся даже прикасаться к тебе, и тогда мне казалось это правильным решением.

— Получается, ты соврал будущему царю Льен?

— Мне вообще не стоило с ним соглашаться, но аргументы цесаревича показались довольно убедительными, и я подумал, что смогу преодолеть влечение к тебе. Я ошибался, и теперь придётся разгребать последствия несдержанных обещаний, — взволнованно сказал Дульбрад. — Но, Уна, дело не только в этом… Мне стыдно признавать, но я просто… испугался. Я ни к кому не испытывал того же, что к тебе. Мне захотелось вырвать с корнями это чувство. Я думал, оно делает меня слабым. Меня с детства приучали к мысли, что любовь разрушает. Именно поэтому я выбрал те слова. Я знал: после них ты меня возненавидишь. Но теперь я сам себя ненавижу.

Он попытался приобнять меня, но я отпрянула.

— Почему ты считаешь, что меня это волнует? Я не пешка в твоей игре, вор. Если ты считаешь, что сможешь вертеть мной, а я буду закрывать на это глаза, то ты ошибаешься.

— Я не сомневаюсь, Уна. Ты сильная — крепче многих, хоть и с нежной и ранимой душой. Я не всегда искренен, но лишь по той причине, что не хочу причинить боли. Я не предполагал, что в краже часов лекаря обвинят тебя. Тот слуга, Брод, оказался слишком глуп. Единственная причина, по которой я связался с ним, заключалась в том, что господин Ноттон не должен был подумать на меня: кражу совершили слишком грубо. Я знал, что вор попытается кого-то подставить, но меня не волновало, кого накажет целитель — Брода или кого-то ещё.

— Звучит цинично.

— Мне нечего ответить, Уна. Ты должна понимать, что я не герой из детских сказок. Можешь не беспокоиться, тебя бы не тронули, как бы не угрожали. Я защищал и буду защищать тебя, но мои методы такие, какие они есть. Тот камешек, кстати, поможет нам в столице. Он способен определять чужую ложь.