Тут же вскочив, она сказала:

– Нет, ни за что не стану заманивать тебя в ловушку, ни за что! Может быть, ты утратил самоконтроль из-за того, что уснул рядом со мной? Больше это не должно повториться. Думаю, мне лучше уйти. А если нам снова доведется оказаться вместе, никогда больше не посмею прикоснуться к тебе так, как сегодня.

Со слезами на глазах она принялась собирать разбросанную по комнате одежду. Рубашку обнаружила на полу. Схватила и хотела было натянуть через голову, однако не успела. Лахлан вырвал ее из рук. Через мгновение на ее плечо легла тяжелая ладонь.

– Что с тобой?

Отчаянно оплакивая утраченное ощущение счастья Эмили судорожно вздохнула:

– Я же обещала не заманивать в ловушку похотью. Отпусти, пожалуйста. Мне правда пора уходить.

Если она останется, то непременно уступит. А потом когда вожделение получит награду и схлынет, Лахлан ни за что не простит. Особенно если им удастся познать истинную близость.

В это мгновение Лахлан взял ее за руки – неожиданно со странной нежностью – и привлек к себе. Золотистые глаза излучали теплое сияние.

– Верность данному слову делает тебе честь, милая Эмили. И все же обещание пора забыть. Пожалуйста, вспомни лучше о недавнем намерении подарить мне свое тело.

– Нет! Такого я не говорила!

– Но ведь предлагала отдать девственность! Неужели будешь отрицать?

– Нет, – с трудом выдавила Эмили. – Это случилось еще до того, как ты решительно высказался против серьезных отношений!

– Вождь вполне мог изменить мнение. – Лахлан говорил спокойно, рассудительно, однако тело предательски выдавало и волнение, и страстное желание.

– Это говоришь не ты. Это кричит вожделение. – Сейчас Эмили почти ненавидела возлюбленного за слабость. Разве он не знал, как трудно отказать, отвергнуть собственное глубочайшее желание? – Тебе не нужна простая женщина. А если мы совершим акт любви и окажемся истинно близки, выбора не будет. Вся вина падет на мои плечи.

– Если вдруг выяснится, что мы священные супруги, благодать будет означать лишь то, что Господь создал нас друг для друга.

– Но ведь ты не веришь в чудо! Не веришь! Я должна уйти! Отпусти, пожалуйста, – взмолилась Эмили.

Лахлан покачал головой. Лицо утратило мягкость и тепло, стало непроницаемым.

– Хочу тебя. Никого больше – ни женщину, ни волчицу. Тебя, и только тебя.

– Как только я уеду к Синклерам, желание пройдет.

– Да я скорее убью Талорка, чем позволю забрать тебя!