— Минутку, графиня. У вас был вопрос. Я на него ответил. Теперь моя очередь, — он поднял левую руку. — Я не вижу свадебной повязки на вас. Что случилось?

Моника выпростала запыленную лодыжку из-под складок платья.

— Я свободна и от алмазных вериг замужества, — ответила она. — Говорят, они уже вышли из моды.

Пит ничего не сказал, лишь внимательно вгляделся в ее лицо.

Моника вздохнула, пробормотала «Какого черта!» и выпалила:

— Я бросила Ричарда у самого алтаря… Ради тебя… и если ты еще… Если ты не…

Пит обнял ее с такой силой, что она задохнулась. Его рот буквально впился в ее губы. Моника уцепилась за него и отдалась поцелую со всей столь долго сдерживаемой страстью.

— Черт возьми, Моника! — Пит оторвался, чтобы глотнуть воздуха. — Ты дотянула до последней минуты!

— Не напоминай мне об этом, — попросила она, целуя ему грудь в вырезе тенниски и гладя ладонями его мускулистую спину. — Я была дура… А вот если ты не расскажешь всю правду о себе и этом доме, я ее выбью у тебя.

— Обещаю, Моника, обещаю! Давай присядем на минуту, — он подвел ее к дивану, усадил, притянул к себе и стал целовать ее в губы, в мочки ушей, в шею. Он жаждал сорвать с нее свадебное платье и исцеловать ее всю, но заставил себя проявить выдержку. Нужно было многое объяснить, рассказать Монике всю правду.

Он сжал в своих ладонях руки Моники и выдержал ее взгляд.

— Шутки в сторону, Моника. Я и в самом деле владелец этого дома. И вообще у меня много домов. — Увидев удивление на лице Моники, он засмеялся. — Я люблю покупать дома и самостоятельно приводить их в порядок. Некоторые я затем продаю, в других живу, как, например, в Палм Бич или в старом замке возле Лондона.

— Кто ты? — в изумлении спросила Моника.

— Пит Ламберт. Вообще-то, согласно документам, я Питер Амброуз Ламбертино. Мой отец сделал бизнес на производстве замороженных пищевых продуктов и оставил состояние моему брату Теду и мне. Каждый из нас получил капитал, достаточный для того, чтобы купить парочку небольших стран. Если добавить сюда стоимость акций, доверительную собственность и растущие проценты, можно смело сказать, что я могу не беспокоиться о хлебе насущном.

— Так ты миллионер? — спросила Моника, пытаясь скрыть удивление, по поводу того, что этот плотник с обветренным лицом, которого она привыкла видеть в спортивной одежде и бейсбольной кепке, — владелец огромного состояния.

— На порядок выше, — серьезно ответил он. — Я полагаю, что отцу хотелось, чтобы я вместе с Тедом руководил семейным делом. Но у меня иной склад характера. Я всегда предпочитаю делать все собственными руками. Мой отец — светлая ему память! — понимал это. Он обеими ногами стоял на земле, начиная как пекарь. Так что Тед сейчас управляет компанией в одиночку, я только иногда бываю на заседаниях совета директоров. Это избавляет меня от ежедневного парадного костюма и галстука.