– Так может тебе заказать другой? – предлагаю я.

– Вот ещё! По этикету, влюбленным положено пить из одного стакана. Так что иди и не нарушай традиции, – строго сказала Лиза.

Когда же я принёс трубочку и протянул ей, то она, не сводя с меня глаз, взяла её и, продолжая смотреть на меня, опустила трубочку в коктейль и принялась его пить. А что же я? А я последовал её примеру и, не в свою очередь, не сводя с неё глаз, сел и тоже принялся пить коктейль. Так мы сидели и, не сводя взгляда друг с друга, пили коктейль. Когда же он закончился, Лиза привстала и, наклоняясь в мою сторону, упёрлась своим лбом об мой, и только лишь наш обоюдный смех завершил этот сеанс вглядывания друг в друга исподлобья. Просмеявшись, Лиза спросила:

– Ну что, чем займёмся?

– Может, в кино сходим? – предложил я.

– В кино, – как-то без энтузиазма сказала Лиза, – А что идёт.

– Ну, вроде «седьмой агент», – ответил я.

– Да ну его, этого маразматика, – надула губки Лиза.

– А почему маразматика? – удивился я.

– Так он весь фильм забывает своё имя. Помнишь, как там, в фильме, когда какая-нибудь сцена, где он представляется: Я мол, Бонд, а дальше что? А дальше он как бы делает интригующую паузу и уже после неё, с многозначительным лицом представляется, – Джеймс Бонд. А чего столь значительного в его имени – мне неясно. Так что, скорее всего, эту паузу следует трактовать следующим образом: либо неувядающему старичку столько раз надавали по голове (а судя по тому, что желающих это проделать с ним было немало, то это не исключено), что у него слегка повредилась функция, отвечающая за память. И он для того чтобы не потерять себя в этом мире, запомнил эту фразу или же запомнил свою фамилию, а уже затем, перебирая в уме всю свою семью, наталкивался на себя. А у него ведь кинематографическая память и он, дабы подчеркнуть своё особое положение в семье, мол я один выбился в люди, а другие (Роджер, Дениэль, Пирс или какой-нибудь Шон), всего лишь жалкие актеришки, так что любите и цените меня, вот такой я, и выдавал вслух такую именную сентенцию.

Другой же вариант предполагает, что беспутная жизнь и алкогольная зависимость агента, вызвала в нём предсказуемые поведенческие изменения, включающие в себя в том числе и провалы памяти. Ведь он даже и свой «Бонд» выговаривал не сразу, а только перекручивая в уме имена: «Мартини», «Водка», а может «Джек Дениелс»… Стоп, точно Джеймс – находил подходящее и с глубокомысленной высокопарностью выдавал на-гора своё имя. Но я его не виню, дедушка старенький, дама старая, как её там… Мени-Пени. Мне в этом видится некое указание на Ми-5, что она всегда на месте и ждёт агента. С другой стороны – это имя, как вертолет со своими ветреными характеристиками. Но сейчас речь не о ней (если ты захочешь – я тебе потом всё расскажу о ветрености, ведь я родилась под знаком воздуха и всё об этом знаю). Так вот, она, эта МИ-5, пилит его с утра до ночи, этого старого гуляку, и поэтому ему не сидится дома, и Бонду приходиться нести на себе всю тяжесть работы в разведке. Ведь Бонд – это тот фундамент, столп, на котором держится вся разведка Англии. Где Бонд выступает своего рода рекламой для желающих служить в разведке. Женщины, деньги, распутная жизнь… Разве не привлекателен такой образ жизни агента. Но реклама одно, а реальность как всегда далека от представлений о ней, и в ней то, что после Бонда всегда следует пауза.