Наконец я вспомнил Савицкого. Понял, почему его морда казалась мне такой знакомой. Потому что я видел его пару раз в инстаграме Каролины.

Влад Савицкий был ее бывшим.

Они не просто знали друг друга. Они общались, встречались, спали.

И делали вид, что незнакомы.

Наверное, я должен был злиться, кричать, бить кулаком по стене, но я просто пошел на балкон, достал новую сигарету и закурил, глядя в серое, изодранное в клочья небо и выпуская дым, мгновенно растворяющийся в холодном стеклянном воздухе.

В груди бился живой огонь, который не мог ни потухнуть, ни вырваться наружу, чтобы спалить все дотла. Это спокойствие пугало меня самого.

Неестественное спокойствие. Как затишье перед грозой – грозой, которую сложно будет пережить.

Я затянулся во второй раз, а на третий почему-то вспомнил, как однажды гулял с Дашкой и сказал, что могу закурить, когда на пределе.

– Не кури, Дань, – сказала она мне тогда, – вредно же. Обещай, что больше не будешь?

– Обещаю, – ответил я, любуясь ее улыбкой – ну ладно, ладно, ножками. А теперь нарушил обещание.

Четвертый раз я не стал затягиваться – затушил сигарету и выбросил. Несколько долгих безмолвных минут я смотрел в небо, собираясь с мыслями и пытаясь восстановить картину всего того, что произошло вчера. А потом набрал номер Каролину.

Она не сразу ответила мне – раздалось почти десять долгих гудков. Почему-то я был уверен, что Каролина слышит, что я звоню, но не берет трубку – не знает, что сказать после того, что произошло ночью.

Я думал, что она так и не ответит, но Каролина все-таки решилась.

– Привет, Дан, – услышал я ее тихий голос. Болезненный. Надломленный.

– Привет, – я говорил как обычно.

– Я… Послушай… Дан… – Каролина явно не знала, что сказать. – Я не хотела, чтобы ночью… Чтобы ночью так вышло. Я была пьяна. Не понимала, что делаю. Это ужасно. Это ужасно, правда? – с какой-то неестественной надеждой спросила она меня. – Мне безумно стыдно за все это.

Каролина говорила что-то еще – про то, что не ожидала сама от себя такого поведения. Что сама себе противна. Что не знает, как теперь смотреть мне в глаза. Что проплакала весь день. Что ей ужасно плохо.

Странно, но ее слова оставляли меня равнодушным. Я просто слушал ее, разглядывая лохмотья неприветливы туч, идущих на город с востока.

– У меня вопрос, Каролина, – сказал я, когда она, выговорившись, замолчала.

– Какой? – прошептала она.