– Ронан?

– Так его зовут.

– Как бы то ни было, пещера не кажется мне подходящим приютом, – заметила миледи. – Пригласи Ронана и его матушку погостить в Мелфорд-холл. Я постараюсь разместить их с комфортом.

– Я приглашу! Только Ронан все равно не согласится, – заранее огорчилась Агнесс. – Он боится, что их выследит его отец, который как раз остановился в Линден-эбби. Понимаете, его отец довел до безумия его мать, тиранил ее и даже бил, но ведь на суде это не имеет никакого значения. Или имеет?

– Нет, не имеет. Их все равно не разведут.

– Ну так вот, как только он доберется до них, то запрет жену в лечебнице, и вряд ли в самой гуманной. А Ронана отправит служить во флот и уж наверняка распорядится, чтобы его каждый день угощали плетью-девятихвосткой.

– Почему же они рассиживаются в той пещере? Пусть бегут дальше!

– Они не могут. Матушке Ронана хуже день ото дня, она кричит и рвет на себе одежду, – понизила голос Агнесс. – С ней невозможно путешествовать, ее сразу же опознают. Хотя Ронан, наверное, нашел бы способ, но теперь…

– Он не уходит из-за тебя.

– Да.

– Это важный секрет, Агнесс. Я ценю твою дружбу, – опять помолчав, сказала миледи.

– А я вашу!

Агнесс смотрела на подругу с обожанием, но от той не укрылось, как нетерпеливо девушка притопывает на месте.

– Опять спешишь?

– Хотелось бы дошить покров к празднику. Но я могу остаться…

– В другой раз. А цветы? – Поймав ее недоуменный взгляд, Лавиния тоже удивилась. – Для алтаря. Ты забыла их у меня попросить.

– Мне кажется, вы мне их все равно не дадите, – застенчиво улыбнулась гостья. – Я не хотела огорчать вас своей назойливостью, а себя – вашим отказом.

– А ты, оказывается, очень умная… молодая женщина, Агнесс.

Вместо ответа Агнесс присела в благодарном реверансе, поскольку до сих пор еще не осознала, что не всякий набор любезных слов является похвалой.

Проходя мимо озера, она осторожно опустила бутылочку в воду и смотрела, как над ней вздымается облачко ила и постепенно оседает на молочно-белый фарфор. Ей казалось, что если вслушаться, до нее донесутся крики злобного духа. Поэтому вслушиваться она не стала. Каких-нибудь сто лет, и озерцо пересохнет, или его осушат еще раньше, чтобы проложить на его месте железную дорогу. И тогда… Но Агнесс не беспокоилась насчет «тогда», главное, что сейчас Лавиния сможет спать безмятежно и ей не придется кутаться в шаль даже в оранжерее.