– Все равно.
Холодная рука разжалась и упала.
Лицо Джеймса Линдена сделалось обычным, разве что очень бледным.
И глаза… В глазах не было снежной бури. Только усталость и боль.
Почему ему больно? Если бы Агнесс могла задержаться хоть на миг и подумать, спросить, если бы она могла, но ей надо было бежать, ей надо было спешить вслед за Ронаном, идти за ним туда, куда он захочет пойти. Все ее мысли были о Ронане, и она только вздрогнула, когда услышала безжизненный голос дяди:
– Тогда уходи. Я отрекаюсь от тебя, Агнесс Тревельян, я никогда не приму тебя обратно. Даже если Третья дорога отвергнет тебя и ты останешься без крова и без друзей, назад можешь не возвращаться. Я, знаешь ли, слишком горд, чтобы предлагать что-либо дважды.
Что она могла сказать ему? «Простите, мне очень жаль, я не хотела разочаровывать вас?» Да и нужно ли что-то теперь говорить?
Все кончено.
У нее одна дорога – к Ронану.
Третья дорога.
Агнесс шагнула за дверь…
Глава тринадцатая
Глава тринадцатая
1
1
Ронан буквально вылетел из кабинета пастора. В нем бушевали чувства, которые и прежде ему случалось ощущать, но редко когда – с такой силой, и уж точно – не все вместе… Недоумение и отчаяние. Обида. Ярость. Злость. Хотелось вцепиться в кого-то своими жуткими кривыми ногтями-когтями, рвать на части чужую плоть, хотелось кусать, попробовать на вкус кровь, горячую кровь, человеческую кровь, хотелось кричать, бежать, плыть…
Плыть! Ему хотелось плыть!
Он метался по дому в поисках выхода, выхода, выхода, но не находил…
Откуда-то издалека доносился голос Агнесс, но сейчас ее зов не достигал его сердца: он слышал иной зов, более сильный, более желанный. Зов далеких родичей, зов моря, зов Третьей дороги. Он и раньше слышал, но не понимал. Теперь – понял. И бежал, бежал навстречу…
Он был в состоянии пробить стену, лишь бы вырваться из человеческого жилья, но к счастью для себя – влетел в какую-то комнату, в которой было окно. Из окна он выпрыгнул с легкостью, которой прежде за собой не знал. И побежал. Побежал в лес. К пещере, служившей им с матерью приютом. К реке, служившей источником воды и еды. Туда, где он сильнее всего слышал зов Третьей дороги.