Наклонившись, я включила лампу на ночном столике. Сухая кожа возле бабушкиных глаз собралась тонкими морщинками, одеяло на груди поднималось и опускалось, но ее дыхание показалось мне не слишком глубоким – не таким, какое бывает у человека, который спит крепким, здоровым сном.

Неожиданно – словно почувствовав мой взгляд – бабушка открыла глаза и сразу сощурилась от света лампы.

– Молли?.. Это ты?.. – Ее голос звучал устало; лицо было бледным, и на нем явственно проступили глубокие морщины.

– Да, это я. – Опустившись возле кровати на колени, я нашла бабушкину руку и сжала обеими ладонями. Ее рука показалась мне очень холодной, хотя в спальне было достаточно тепло.

Бабушка улыбнулась. Точнее, я заметила, как дрогнула ее верхняя губа, и все же это была улыбка.

– Надеюсь, ты не сильно проголодалась. Сегодня я ничего не приготовила на ужин.

Одного этого мне хватило, чтобы понять, насколько сильно сдала бабушка за считаные часы. Обычно она заботилась об окружающих не жалея сил, а уж о том, чтобы не накормить родную внучку, не могло быть и речи. Будь бабушка здорова, она бы в лепешку расшиблась, но приготовила горячий ужин и для нас с Кэсси, и для Оуэна.

– Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем. Можно даже заказать пиццу на дом. Что скажешь?

Бабушка с сомнением хмыкнула и попыталась сесть, но запуталась в одеяле, да и оттолкнуться от мягкого матраса ей тоже было непросто. Я поддержала ее за плечи и подсунул под спину пару подушек.

– Так удобно?

– Да. Спасибо, детка. – Она облизнула сухие губы.

– Голова болит? – спросила я, легко коснувшись ее волос.

Бабушка прогудела что-то утвердительное.

– Сейчас уже лучше. Я поднялась сюда, чтобы немного отдохнуть, и заснула… Который час?

Я бросила взгляд на будильник на столе.

– Половина восьмого. Ты и сама, наверное, проголодалась, верно?..

– Не особенно. – Бабушка похлопала меня по руке. – Фиби, когда забрала Кэсси к себе, позвонила мне и понарассказала всяких ужасов. Ну и… как ты, в порядке? Как Оуэн?

Я почувствовала, как у меня на щеке задергался мускул.

– Как видишь, я выжила. И Оуэн тоже.