Иди развернулась на каблуках и поспешила обратно в салон.

– Мадлен!

Подруга оторвалась от стойки. Она выглядела мрачной.

– Четыре отмены, Иден. Не буду тебе врать.

– Это сейчас неважно. Мы не в силах ничего изменить. Но мы можем найти виновника.

– Что ты имеешь в виду?

Иди объяснила.

– Подожди, – сказала Мадлен, в ее голосе звучало предостережение. – Ты думаешь, гардеробщица украла твои эскизы и продала их Дому Эйнсворт?

– Это был единственный раз, когда я выпустила папку из рук! Ты можешь придумать другое объяснение?

Подруга с сожалением пожала плечами.

– Это, может, и логично, но, конечно…

– Почему же нет? У девушки, работающей в гардеробе, не может быть мечты? Возможно, ей стало любопытно, потому что я очень не хотела расставаться с папкой. Возможно, она заглянула внутрь, поняла, что это может иметь какую-то ценность… – Она пожала плечами. – Может быть, она увлекается модой, следит за статьями в газетах о наступлении эпохи джаза и о том, какая длина юбок в моде.

– Но как она поняла, что с ними делать?

– Не знаю, Мадлен. Я просто пытаюсь рассуждать. Я найду ответ, если узнаю, что произошло.

– Хорошо. Ты помнишь, как ее звали?

– Сара. Но я не помню название ресторана, – призналась она, не обращая внимания на взгляд Мадлен, в котором сквозило легкое отчаяние. – Но, – подчеркнула она, – я точно знаю, где он находится – на Слоун-сквер.

– Так пошли.

– Сейчас?

– У тебя есть дела поважнее, Иден? У нас больше нет клиентов, и думаю, что ты не будешь шить платье Финчем – ни цвета слоновой кости, ни белое, никакое.

Иди с сожалением покачала головой.